ГЧ (Генератор чудес)
Шрифт:
— Николай, не делай глупостей! Это бесполезно. Она уже там. — Он махнул рукой по направлению к хвосту плота. — Бежим!
Спотыкаясь и падая, делая огромные прыжки, они понеслись по бревнам. Плот протянулся метров на пятьдесят. Добежав до конца, они увидели Наташу, которая бежала по берегу рядом с ними. Они спрыгнули в воду. Здесь было мельче, еще немного ниже струя выходила на мель, дальше начинался перекат. Если бы течение уже вынесло Анну из-под плота, они увидели бы ее светло-синее с белым горошком платье в прозрачной воде.
Бледная, со стиснутыми губами и мокрым
Глубоко вздохнув несколько раз подряд, Николай нырнул под плот. Темная зеленоватая мгла развернулась перед ним. Как призраки, у самого дна неясно шевелились длинные космы водорослей, выхваченные слабым светом, падающим из щелей между бревнами. С минуту Николай двигался вперед, удерживая дыхание. Судорожные толчки диафрагмы заставили его повернуть назад. И в этот момент совсем недалеко впереди показалось расплывчатое светло-синее пятно…
Он вынырнул около Федора, стоявшего по пояс в воде. Едва не задохнувшись, не в состоянии что-либо сказать, жадно глотая воздух широко открытым ртом, он жестом как бы крикнул другу:
— Здесь!
И снова ринулся под плот. Федор последовал за ним. Через несколько секунд они подняли над водой безжизненное еще теплое тело Анны.
Все, что произошло затем, навсегда осталось в памяти друзей окутанным тяжелой пеленой предельного горя и сознанием бессилия изменить свершившееся.
Отчетливо, как сквозь увеличительное стекло, запечатлелось то, что происходило в непосредственной близости перед глазами. Весь остальной мир как бы покрылся туманом, в котором исчезли солнце, даль, красота гор, обступивших реку. Из тумана появились люди — два плотовщика, дневавшие на берегу; в туман удалился один из них на лодочке — за врачом из сплавного пункта. А тут в громадном увеличении лежало на песке тело Анны, двигалось, переворачивалось, взмахивало руками в отчаянных и неумелых попытках друзей заставить его дышать и пульсировать.
В тумане из-под плота неожиданно, с шумом и плеском, как живой, вывернулся боком пустой потемневший «плавучий дом» — единственный свидетель преступления Виклинга.
Из тумана вышел врач — вероятно, фельдшер с пункта — и тут, в увеличенном поле зрения и слуха, просто сказал, повернув в воздухе растопыренные пальцы:
— Да… конец.
Анну перенесли к лагерю, завернули в парусину, уложили на мягкое ложе из сена. Солнце ушло за горы. Стемнело. Наташа скрылась в палатке и там предалась горю, закрывшись одеялом, чтобы заглушить рыдания.
Николай с Федором молча разводили костер, чтобы хоть что-нибудь делать. Потом они подошли к Анне, открыли ей лицо. Блики от костра будто бы сообщили лицу движенье; грудь, казалось, тихо приподнималась дыханием… Николай прикоснулся губами ко лбу девушки. Холодное тело заставило его отпрянуть. Он прильнул к другу и впервые слезы брызнули из его глаз.
— Это невозможно, Федя, — с силой прошептал он. — С этим нельзя примириться! Как же теперь…
Мысль о Ридане, страшная, как сама гибель Анны, одновременно пришла
С другой стороны, из сгустившейся тьмы, вышел Виклинг, синий, дрожащий, с тем же видом помешанного, и молча сел у костра. Никто не сказал ему ничего.
Быстро опускалась над рекой короткая летняя ночь.
Вдруг на реке послышались удары весла, и через минуту, зашелестев галькой, высунулся на берег поднятый нос лодки. Человек перемахнул через него и быстро подошел к костру.
— Товарищ Тунгусов есть тут? — спросил он.
— Я Тунгусов, — ответил Николай поднимаясь.
— Я радист из сплавного пункта. Вам радиограмма из Москвы. Молния. Просили срочно доставить.
Николай схватил листок и, пригнувшись к костру, прочел: «Начальнику Караидельского сплавпункта N 64. Самом срочном порядке, независимо времени суток, разыщите туриста Тунгусова на реке около вашего пункта. Передайте ему следующее: утонувшую держать возможно холодном месте, если нет льда — в холодной проточной воде. К рассвету зажечь сигнальные костры на лодках для посадки двух гидропланов. Ридан».
— Вы сообщали что-нибудь в Москву о нас? — спросил Николай радиста.
— Нет, ничего.
Николаю показалось, что он сходит с ума.
Льда не оказалось на пункте. Тело Анны плотно завернули в парусину и опустили в ближайшее родниковое озерцо.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЧТО ТАКОЕ СМЕРТЬ
В ридановском особняке идет тихая, размеренная жизнь. Многие лаборатории закрыты: сотрудники разъехались на отдых. Если бы не лай, визг, рычанье, периодически возникающие внизу, в «зверинце», и свидетельствующие о появлении там Тырсы, можно было бы подумать, что институт прекратил свое существование.
Но нет, жизнь идет, институт работает. Каждый день два лаборанта во главе с Мамашей входят в «теплицу», чтобы взять на анализ очередные пробы облученного мяса. Тут жарко и влажно. Плотно закрытые ящики разных размеров аккуратно расставлены на стеллажах. Некоторые из них вскрываются ежедневно, когда берутся пробы, и снова закрываются. Микробам предоставлена полная возможность поселиться на тушах, на отдельных кусках мяса.
И, тем не менее, мясо не разлагается.
Лаборанты берут пробы, уходят в свою лабораторию и к вечеру сдают все анализы Ридану. Распад белка в мясе равен нулю. А с тех пор, как ящики были помещены в этот тропический «морг», прошло уже около месяца!
Мамаша, который никогда до сих пор не вникал в научную суть институтских работ, на этот раз совершенно обескуражен. Мясо, обыкновенное сырое мясо, им же самим привезенное с бойни, лежит в этой жаре и не разлагается. Почему? С ним ничего не сделали. Поставили на минутку на конвейер и пропустили сквозь поле высокой частоты. Что же от этого может быть? Мамаша не в силах понять загадку. Он обращается к Ридану.
— Ну, хорошо, электрическое поле убило бактерии, которые сидели на мясе и в ящиках. Но мы снова их открываем. Почему бактерии больше не заводятся? Разве их мало в воздухе?