ГД. Книга четвертая
Шрифт:
– Вижу, я напугал вас, – медленно произнес лорд Гордан.
До крика! Но я не стала говорить об этом.
Протянув руку, произнесла необходимое:
– Argentum sanitatem, – и напряженно проследила за тем, как словно нехотя, с невероятной для этого заклинания неспешностью исчезают раны.
– Отсроченная реакция, – произнес младший следователь, – я с самого детства отставал во всем. В развитии, в росте, в весе, в здоровье. Я, пожалуй, был самым болезненным ребенком в Вестернадане, потому как любые лекарства действами лишь через время. Через весьма продолжительное
Я молчала все то время, пока исчезали, заживляясь, страшные отметины, и лишь после этого подняла взгляд на лорда Гордана.
– Моя мать, – продолжил полицейский, – никогда особо не жаловала меня в детстве. Мне всегда казалось, что причина в моей болезненности – в то время как другие мамаши гордились успехами своих карапузов, о моих «успехах» можно было бы лишь промолчать. Но потом появились вы, Анабель, и ваши слова о вивернах, произнесенные в кабинете лорда Давернетти потрясли меня страшным осознанием – моя мать не рожала меня. Благодарю.
Он быстро натянул перчатки, скрывая уже исцеленные ладони, сжал ладони перед собой, вновь посмотрел на меня и продолжил:
– Моя мать не могла иметь детей. Я считал себя виновным в этом, ведь именно мои роды, по легенде, вещаемой всем родственникам, прошли столь тяжело, что матушка утратила способность дарить жизнь. На деле же – мой отец обрюха… – и лорд Гордан осекся.
Его переполняли эмоции, но как воспитанный джентльмен, он все же не опустился до неприличных слов и выражений.
– Моей настоящей матерью была девушка, о чьей принадлежности к оборотням он не ведал. Она умерла, производя меня на свет. Некоторое время после, отец потратил на то, чтобы пробудить во мне сущность дракона, и в Вестернадан мои родители вернулись лишь после того, как мои глаза приняли отличительную для драконьего народа черту.
Светло-синие глаза лорда Гордана вдруг изменились, и зрачок и радужка приобрели округлую форму, и лишь затем вновь вертикально вытянулись. Я потрясенно молчала, в полнейшем ужасе взирая на дракона, который являлся таковым лишь наполовину.
– Моя «тринадцатая луна», видимо, началась, когда мне исполнилось девятнадцать, – продолжил полицейский, – это был сложный период, я часто терял сознание, был вынужден покинуть академию правопорядка и пролежал в беспамятстве почти неделю, пока отец не нашел меня, отправившегося по случаю наступления выздоровления на прогулку в горы. Сопоставив все сказанное вами, я, теперь, понимаю, что это было. Тогда же я находился в нашем горном поместье почти безвылазно, родители не пригласили доктора ни разу… полагаю, вы догадываетесь, почему.
Я догадывалась – потому что врач мог обратить внимание, на некоторые «особенности», казалось бы, чистокровного дракона.
– Та ночь, – лицо лорда Гордана сделалось бледным, его голос стал хрипловатым, в нем словно затаилась странная, приглушенная угроза, – я видел вас.
Я замерла.
– Видел вас и слышал слова, сказанные леди Энсан-Карио. И, как вы уже знаете, ее убийцей был я.
У меня появилось непреодолимое желание закрыть уши, и лицо, и устранить отсюда, с места где она была более
– Клянусь своей кровью – я никогда не причиню вреда тем, кто сейчас находится под крышей вашего дома.
«Клянусь своей кровью» – фраза оборотней. И клятва оборотней. Но от этой клятвы веяло уверенностью, и я поверила, впрочем, был ли у меня выбор?
– Убийство Елизаветы Карио… – произнесла с трудом, – вы помните его?
Лорд Гордан медленно кивнул.
Затем оперся локтями о стол, слегка сгорбившись, и не глядя на меня, начал рассказывать:
– Я уже говорил вам о том, как влиятельны женщины в обществе драконов. Ранее это было выражено более наглядно, с приходом же к власти лорда Арнела положение изменилось и стало подобным положению в вашем обществе. Патриархальное устройство естественно не устроило женщин. Но, как и всегда, дамы предпочитали решать дело мирно – с помощью брака, однако Арнел оказался на удивление стойким в плане женских чар, и за более чем пятнадцатилетие усилий, все еще остается холост.
Взгляд на меня, затем на кольцо, которое мне было не снять – я уже нервно пыталась это сделать.
– Леди Елизавета, – продолжил лорд Гордан, – в качестве супруги Арнела не устраивала никого. Дамам требовалась та, что сможет управлять Арнелом, но леди Энсан принадлежала к человеческому обществу, ко всему прочему до беспамятства влюбилась, следовательно, была готова подчиняться, но никак не подчинять. И тогда ей было выставлено условие – научиться оказывать влияние на Арнела, или же убираться прочь – драконьи леди обыкновенно выражаются безапелляционно и точно. Леди Энсан гарантировала, что сумеет выполнить условие в их с женихом первую брачную ночь. Именно поэтому в тот вечер я оказался у охотничьего домика.
– Вы? – тихо переспросила я.
Лорд Гордан кивнул.
Затем, глядя на свои сцепленные вместе ладони, хрипло объяснил:
– Мне двадцать девять, мисс Ваерти, с раннего детства я мечтал о семье, где меня будут любить и ждать. Но учитывая мою болезненность в детстве, жениться я мог лишь в случае благословения моей матери… Завести любовницу, развлечься интрижкой на стороне – сколько угодно, но жениться – нет. Ни одна девушка из приличного драконьего общества, не согласилась бы на брак без дозволения своей и моей матери.
Он замолчал, и несколько мгновений сидел молча, все так же глядя на свои ладони. Затем едва слышно произнес:
– И как же я был благодарен им всем за это, когда увидел вас, Анабель.
Он резким движением поднял голову и посмотрел, казалось, в самую мою душу.
– Увидев вас, – тихие слова опадали снежинками в безветренную ночь, – я осознал, что никогда не любил. Абсолютно никогда. Ведь когда любишь, становится плевать на все – на общество, на его устои, на мнения других. Проведение воистину уберегло меня от страшного – полюбить всем сердцем, будучи женат на другой. Мне повезло. Действительно повезло в этом. Но во всем остальном судьба с лихвой отыгралась.