Где Ангел не решится сделать шаг

Сваллоу Джеймс

Хорус кивнул.

— Он все время недоволен. Это его удел, — Сангвиний повернулся. — Он в ярости. Я имею в виду — больше, чем обычно.

Что-то блеснуло, мгновенно привлекая внимание сервитора, застывшего в ожидании. Хорус дотронулся до платиновой цепочки, на ней висел сапфир, вырезанный в форме Ока Терры. Медальон был символом звания и положения и был пожалован Хорусу несколько часов назад на церемонии посвящения.

— Ангрон не единственный. Будут и другие, которых разозлит награда, дарованная мне отцом. Когда Пертурабо услышит о ней… — он не закончил

предложение.

Лицо брата на миг омрачилось.

— Ему не понравится, это так. Он будет считать, что звание должно принадлежать ему. И Курц…

Сангвиний помедлил, прежде чем произнести следующие слова:

— Они будут ненавидеть тебя за это. По крайней мере, поначалу.

Хорус нахмурился и выпустил медальон из пальцев.

— Я никогда не просил ее. Но и сожалеть не буду.

— И не должен! — Сангвиний потянулся за кубком и снова взял его.

— Брат, мантия магистра войны твоя, и так и должно быть, — он улыбнулся. — Я не могу выразить, как горд и рад за тебя.

— Ты, — сказал Хорус, словно только сейчас понял это.

— А Лоргар с Фулгримом? — продолжил его брат. — Ты разве не слышал, как они радовались вместе со мной, когда отец назначил тебя верховным главнокомандующим? Остальные были всего лишь эхом позади, но эти двое чувствуют то же, что и я. Уверен, если бы Рогал не был таким суровым, он поступил бы так же.

— Дорн пожал мне руку.

— Для Имперского Кулака это практически взрыв восторга, — Хорус на миг тоже улыбнулся и слегка кивнул.

Сангвиний продолжил:

— Ты знаешь, почему отец выбрал тебя? Это не фаворитизм, не политика и не целесообразность. Не поощрение, ты ведь понимаешь? Это то, что ты заслужил. Потому что ты всегда был лучшим из нас, Хорус. Ты ближе всех душой к людям, которых мы поклялись защищать, ты — сын твоего отца… и, давай не забывать о том, что довольно хороший генерал.

Сервитор смотрел, как Ангел подошел к Воителю и похлопал по наплечнику силового доспеха. Такое проявление братских чувств было необычным для существ столь сверхчеловеческой природы. Но повелитель Лунных Волков все еще испытывал внутреннее сопротивление, которое шло в разрез с его поведением.

Хорус посмотрел на брата.

— Некоторые будут считать, что это должен быть ты.

Сангвиний моргнул, заявление застало его врасплох. Затем он покачал головой.

— Нет. Ты в это веришь?

— Это имеет значение?

Ангел стиснул зубы.

— Любой, кто считает, что я должен быть на твоем месте, кто говорит об этом, ни одного из нас толком не понимает.

Несмотря на то что беседа не содержала приказов для устройства Восемь-Восемь-Каппа-Два, его внимание оставалось прикованным к двум примархам, как будто даже механические части разума восхищались разговором.

— Нет, не я. Я… слишком далек. — Крылья Ангела прижались к спине, от легкого движения зазвенели небольшие украшения из серебра и жемчуга, свисающие с перьев. — Воитель может только идти по полю битвы, ни в коем случае не парить над ним.

Затем улыбка и смех вернулись.

— Эта честь могла быть только

твоей. Все наши братья, в конце концов, изменят свое мнение. Позволь некоторым из них кривиться и втайне считать себя лучшими, и таким образом ты им докажешь, что их слова расходятся с делами. Ты подтвердишь правоту решения отца, Хорус. Ты уже подтвердил. Ангрон и другие… Им просто нужно понять это. Тебе сейчас нужно, чтобы я сказал то, что ты и так знаешь.

— Возможно, и так, — согласился Хорус. — Ты всегда был моей совестью, Сангвиний. Никогда не забывай, как сильно я ценю это.

Ангел вытянулся по стойке смирно с лязгом керамита, настолько громким, что сервитор вздрогнул и невнятно забормотал. Сангвиний отсалютовал кубком.

— Ты поведешь нас вместо отца к окончательной, славной победе, к концу Великого крестового похода. Я верю в это всеми фибрами души, — Сангвиний демонстративно осушил чашу. — И я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе в этом, сколько бы времени на это ни ушло.

Кивнув, Ангел швырнул кубок, сервитор плавно шагнул вперед, восьмипалая рука раскрылась и с легкостью поймала чашу. Устройство Восемь-Восемь-Каппа-Два вымыло посуду и вернуло ее на тележку.

Сангвиний направился к выходу.

— Оставляю тебя наедине с твоими мыслями, брат. И как можно лучше используй эти минуты покоя. Сомневаюсь, что у тебя останется много свободного времени после вступления в новую должность.

— Подожди, — позвал Хорус. — У меня к тебе вопрос, который только что пришел мне в голову.

— Отвечу, если смогу.

Воитель не повернулся к брату, когда заговорил.

— Я никогда не спрашивал тебя о твоих способностях, Сангвиний.

Сервитор почувствовал, что второй примарх напрягся, услышав эти слова.

— Я никогда не спрашивал о твоем восприятии… грядущих событий.

— Ничего серьезного, — возразил Ангел. — Намеки, не более. Развитое чувство инстинкта, которое иногда проявляет себя во снах.

— Безусловно, — ответил Хорус. — Тогда скажи мне, в своих снах ты когда-нибудь видел события этого дня? Нашего отца, оставляющего Крестовый поход по причинам, которыми он полностью не поделился со своими сыновьями, и эти новые почести для меня? — Наконец он повернулся, чтобы посмотреть в глаза своему брату. — Ты предвидел хоть что-нибудь из этого?

Лицо Сангвиния похолодело.

— Нет.

Хорус снова кивнул.

— Я тоже.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СОБОР ЗНАКА

7

Я СОЗЫВАЮ КОНКЛАВ

ЛИЦА В ОГНЕ

МОРОЗ ПО КОЖЕ

Когда капитан Ралдорон вошел, зал из литокаста был заполнен воинами, которые стояли на невысоких постаментах под конусами тусклого света. Все пьедесталы занимали воины в звании не ниже капитана роты. Здесь находилось приблизительно триста офицеров, представляющих почти все роты IX легиона. На фоне намеренно приглушенных, песочных оттенков стен и пола доспехи легионеров резко выделялись своим кроваво-красным цветом.