Где леший живет?
Шрифт:
– А в капусте, – сказал отец. – Ребятишки все больше в капусте бывают.
С этого дня Сенька начал ходить в капусту. Все капустные кусточки облазит, они еще не свернулись кочанами, только слегка завиваются в самой середке. Как найдет Сенька завиток потолще, думает – вот он, здесь притаился. Расколупает, а там ничего – одна зелень. День и еще день, а за ними следующий.
Другие заботы отвлекли наконец Сеньку от капустных грядок: черника поспела, малина, грибы пошли. Капуста тем временем завилась в тугие
И на тебе: приезжает она оттуда – отец ее встречать на лошади отправился, – вылезает из коляски, а у нее на руках пищит.
– Где взяли? – спросил Сенька сразу.
Смеется мамка:
– В капусте.
– На чужой огород ходила? В нашем нигде его не было.
– Он на колхозном был, – сказал отец. – Мы с мамкой из Засекина ехали, глядим – он в колхозной капусте лежит.
Сенька съежился, пробормотал:
– Колхозная капуста вон где, а Засекино вон где. Специально крюк дали. Не могли прямо домой идти.
– Эх, не говори, – сказал отец. И увел Сеньку гулять по деревне. Сам рассказывает, где что будет, какие новые избы, какие амбары и сараи, а сам думает о другом.
Сенька вытянул руку из отцовской ладони, сунул в карман. Идет чуть поодаль, руки в карманах, голова на сторону, и ноги в новых ботинках – отец из Засекина новые ботинки в подарок привез.
Встречные соседи спрашивают:
– Ну кто?
Отец отвечает:
– Дочка.
Соседи Сеньку не спрашивают: «Как живешь?» Только мимоходом проведут по голове пальцем и еще щелкнут. Сенька голову в плечи втягивает, чтобы не касались.
– Девочка.
– Дочка.
– Красавица.
– Барышня.
– Хорошенькая небось?
– Голубоглазенькая небось?
– В мамку.
– В папку.
«Говорили – брат, – думает Сенька рассеянно. – А вовсе сестра. И не в мамку она, и не в папку. А вовсе еще никакая – нахалка».
– Будет у нас в деревне еще одна девушка, – улыбаются люди-соседи. – А то все парни да парни.
– Когда много парней нарождается, говорят, к войне.
– Дочка хорошо. Хозяйке помощница.
– Дочка в дом – тепло в дом.
«Нам и без нее тепло было – не простужались», – думает Сенька.
Председателя встретили. Он ни о чем не спросил, он все знал сам. Поговорили они с отцом о колхозном деле.
– Сенька-то у тебя возмужал, – сказал председатель вдруг. – Все шкетиком был, а сегодня смотри – мужик.
От этих слов Сенька сразу озяб. Почувствовал он в них скрытый смысл – вроде бы теперь сам по себе. Пахнуло от этих слов на Сеньку дорожной холодной волей. С поля близкого – ветер теплый. С лесу, что за деревней, – ветер влажный. С дороги проезжей – холодный ветер.
Мамка в доме ходила тихая, легкая. Смотрела поверху, а
– Сенька, – сказала она, – ты тут не вертись и не топай.
А Сенька и не вертелся. Он сидел в уголке за кроватью на низкой скамеечке, которую ему отец сделал давно-давно и которую пес Яша прогрыз, когда был совсем маленьким пузатым щенком. Думал Сенька о том ветре с дороги, который дохнул на него сегодня.
«Я теперь из дома уйду, – думал Сенька. – Буду один жить. Может, в деревню Засекино пойду. А может, к дальнему морю, в огромадный город, где делают аэропланы. А может, даже в саму Москву. Пусть отец с матерью без меня будут, со своей дочкой».
Сенька неслышно вылез из-за кровати, послонялся на цыпочках вдоль стен. Увидел на кухне квашню с тестом – мамка, наверно, ватрушку печь собирается. Засучил Сенька враз рукава, стал тесто месить.
– Вот увидишь, какой я у тебя, – бормотал Сенька. – Я не то что эта нахалка – спит и спит. Я сейчас тесто замешу, а надо – так и ватрушку испеку…
Почувствовал Сенька шлепок по затылку. Повернул голову – над ним стоит мамка бледная.
– Это что же ты делаешь? – Схватила его за руку у самого плеча, больно стиснула. Подвела к зеркалу. Сенька сам себя не узнал – стоит в зеркале белый человек из теста, глазами лупает. А на полу под ним белая клейкая лужа.
– Ты зачем мне по затылку дала? – спросил Сенька, чтобы не реветь.
– А вот за это, – сказала мамка.
В комнате девчонка заплакала. Мать бросила Сеньку, только крикнула:
– Иди сейчас же, мазурик, к ручью, отмывайся!
Сенька пошел к ручью. Соскоблил с себя тесто, отмылся. Рубаху выстирал, штаны выстирал. Надел на себя, чтобы быстрее сохло. А пока обсыхал на траве под солнцем, все думал, как же теперь ему быть.
Наверно, с неделю Сенька жил затаившись.
Однажды, когда мать пошла к соседке, а девчонка спала на большой кровати, обложенная подушками, Сенька завернул ее в одеяло, взял на руки и понес. У него уже все приготовлено было: и дырка в заборе проделана, и дорожка разведана.
Сенька принес девчонку в огород к молодой тетке Любе через два дома. Положил среди крупных капустных кочнов. Оправил одеяло, чтобы красивее. Прикрыл лицо капустным листом, чтобы, когда проснется, солнце не спалило бы ей глаза.
Постоял безмолвно и строго. Потом сказал:
– Лежи дожидайся. Моя мамка по ошибке тебя нашла, а теперь будет не по ошибке.
Сенька погулял немного по ближнему к деревне лугу, побродил по озеру в мелком месте и пошел домой.
Он вошел прямо в плач. Народа в избе полно – и отец и соседи. Глаза у мамки ручьями текут.