Где моя сестра?
Шрифт:
– Где моя сестра?
Эни, мини, майни, мо.
Глава 2
Мертвый взгляд Тора не изменился после того, как прозвучал вопрос Пайн. Она слышала, как по другую сторону двери шептались и переминались с ноги на ногу охранники, которые изредка постукивали ладонями по рукоятям металлических дубинок. Просто для практики – на случай если их придется прямо сейчас пустить в ход и обрушить на голову заключенного.
Судя по выражению лица Тора, Этли знала, что и он их слышит. Очевидно, он не пропускал ничего из происходившего вокруг, хотя
Пайн снова откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и стала ждать ответа. Он никуда не мог уйти, а она не спешила, и в ее жизни не было ничего важнее вопроса, который она задала.
Тор окинул ее внимательным взглядом – должно быть, именно так он оценивал своих жертв. Следствие установило имена тридцати четырех. Но это были далеко не все. Предполагалось, что общее число превышает официальное в три раза. Этли пришла сюда ради неустановленной жертвы, единственной, которую следствие даже не рассматривало, чтобы добавить ее к списку преступлений, совершенных этим чудовищным извращенцем.
Тор сумел избежать смертного приговора лишь из-за того, что согласился сотрудничать с властями и сообщил о местонахождении останков трех жертв. Его признание принесло некоторое облегчение трем семьям. И Тору позволили жить дальше, пусть и в клетке, до тех пор, пока он не умрет собственной смертью. Пайн могла без труда представить, как Тор договаривается со следствием, – скорее всего, с самодовольной усмешкой на лице, потому что прекрасно понимает, что совершает выгодную сделку. Его жертвы мертвы. А он – нет. Этот человек признавал только смерть других людей.
Тора арестовали, осудили и вынесли ему приговор в середине девяностых. Он убил двух охранников и одного заключенного уже в тюрьме, в 1998 году. В штате, где это произошло, не было смертной казни, в противном случае его казнили бы. Однако Тора перевели в тюрьму особо строго режима Флоренс. Сейчас он отбывал почти сорок последовательных пожизненных заключений. И если он не окажется Мафусаилом, то умрет здесь.
Впрочем, все это ни в малейшей степени не смущало Тора.
– Имя? – спросил он, словно был клерком, проверяющим заказ.
– Мерси Пайн.
– Место и время?
Он над ней издевался, но Этли решила ему подыграть.
– Андерсонвилль, штат Джорджия, седьмое июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
Тор повернул голову в другую сторону. Вытянул длинные пальцы, потрескивая суставами. Казалось, огромный мужчина состоит из множества болевых точек.
– Андерсонвилль, штат Джорджия, – задумчиво повторил он. – Город, где случилось много смертей. Ведь именно там находился лагерь для военнопленных во время Гражданской войны. А ты знала, что начальника лагеря, Генри Вирца, казнили за военные преступления? Казнили за то, что делал свою работу. – Тор улыбнулся. – Он был швейцарцем. Совершенно нейтральным. Его повесили. Вот такая странная справедливость.
Улыбка исчезла так же быстро, как появилась, словно погасла спичка.
– Мерси Пайн, – повторила Этли. – Шесть лет. Исчезла седьмого июня восемьдесят девятого года. Андерсонвилль, юго-западный округ Мейкон, штат Джорджия. Хотите, чтобы я описала дом? Я слышала, что вы обладаете фотографической памятью, когда речь заходит о ваших жертвах, но, быть может, вам требуется помощь… С тех пор прошло много времени.
– Какого цвета были ее волосы? – спросил Тор; его губы слегка
В ответ Пайн показала ему свои.
– Такого же, как у меня. Мы были близнецами.
Казалось, ее слова вызвали искру интереса у Тора, которой раньше Пайн не замечала. Она ожидала подобной реакции. Она знала об этом человеке все, за исключением одного.
Он наклонился вперед, кандалы звякнули, и Пайн поняла, что задела его за живое.
Тор снова посмотрел на ее значок.
– Близнецы, ФБР, – нетерпеливо сказал он. – Продолжай.
– Известно, что вы совершали преступления в том регионе в восемьдесят девятом году. Атланта, Коламбус, Олбани, центр Мейкона. – Пайн вытащила тюбик оранжево-красной помады из кармана и нарисовала точки на стекле, каждая из которых обозначала упомянутые города. Потом соединила точки и получила знакомую фигуру. – Вы были математически одаренным ребенком. Вам нравились геометрические фигуры. – Она указала на рисунок. – Форма бриллианта. Именно благодаря этому вас в конце концов удалось поймать.
Вот ошибка, которую допустил Тор. Его подвела созданная им самим модель.
Он поджал губы. Пайн знала, что ни один серийный убийца не признается в том, что кто-то его перехитрил. Очевидно, перед ней сидел психопат, страдавший нарциссизмом. Люди часто считают его сравнительно безобидным отклонением, потому что это понятие вызывает образ самовлюбленного мужчины, жадно разглядывающего свое отражение в воде или зеркале. Однако Пайн знала, что нарциссизм, вероятно, одно из самых опасных свойств, которым может обладать мужчина: такой человек не способен к сопереживанию. Из чего следует, что чужая жизнь не имеет для него никакой ценности, а убийство производит действие фентанила: мгновенная эйфория, вызванная доминированием и уничтожением другой личности.
Вот почему почти все серийные убийцы являются нарциссами.
– Но Андерсонвилль не являлся частью вашей схемы. Вы оказались там случайно? Решили отвлечься? Что заставило вас прийти в мой дом?
– Это ромб, а не бриллиант, – ответил Тор.
Пайн никак не отреагировала на его слова.
– Моя схема являлась ромбом, косоугольником, если вам так больше нравится, четырехугольником, фигурой с четырьмя сторонами равной длины и неравными диагоналями, – продолжал Тор, словно читал лекцию в классе. – Например, воздушный змей становится параллелограммом только в том случае, если он ромб. – Он бросил покровительственный взгляд на рисунок на стекле. – Бриллиант нельзя считать верным или точным математическим термином. Так что не повторяй свою ошибку снова. Это смущает. И к тому же исключительно непрофессионально. Ты вообще готовилась к нашей встрече? – Пренебрежительно взмахнул скованными руками и бросил полный отвращения взгляд на нарисованную на стекле фигуру, словно Пайн изобразила нечто мерзкое.
– Благодарю вас, вы выразились предельно ясно, – сказала Этли, которой было наплевать на параллелограммы в частности и на математику в целом. – Так почему вы изменили свою схему? Прежде этого не случалось.
– Ты предположила, что я изменил схему. И что находился в Андерсонвилле вечером седьмого июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, – сказал Тор.
– Я не говорила, что это произошло вечером, – ответила Пайн.
Улыбка вновь промелькнула на его губах.
– Но разве бука не приходит только поздно вечером? – спросил он.