Где начинаются мечты

Клейпас Лиза

Впервые Рейвенхилл улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

– Кажется, Бронсона называли Мясником, – сообщил он Уоррингтону, а потом повернулся к Закери, вопросительно выгнув бровь. – Я не ошибся?

Но тот был не в настроении шутить и ограничился кивком.

Рейвенхилл снова посмотрел на графа и заговорил уже серьезнее:

– Я мог бы убедить мистера Бронсона отказаться от боя, милорд, если вы согласитесь взять назад свое замечание относительно леди Холланд.

Уоррингтон усмехнулся и покачал головой:

– Я не могу с уважением относиться к даме, проживающей под его крышей.

Рейвенхилл бросил на Закери

взгляд, выражающий спокойное поощрение. Судя по всему, любые оскорбительные слова по отношению к Холли задевали его почти так же, как Закери. Отводя его в угол, Рейвенхилл пробормотал сквозь зубы:

– Оторвите ему голову ко всем чертям, Бронсон.

Закери спокойно подошел к стартовой черте и подождал, пока соперник сделает то же самое. Они повернулись лицом друг к другу и встали в традиционную боксерскую стойку.

Бой начал Уоррингтон резким ударом левой. Закери мгновенно отступил. Уоррингтон произвел еще несколько ударов левой, затем последовал апперкот правой. Хотя удар не достиг цели, приятели Уоррингтона радостно гикнули, одобряя его наступательные действия. Закери лишь отступал и защищался. Он позволил противнику установить темп и получил от него несколько ударов в грудь. Они пришлись по ребрам Закери, но он давно уже был нечувствителен к такой боли, слишком много лет его били и кулаками, и дубинками. Он, в свою очередь, нанес только несколько легких ударов, рассчитанных на то, чтобы вызвать раздражение у противника и определить, на что он способен.

Наконец, когда покрытое потом лицо Уоррингтона озарилось торжествующей усмешкой, а Тернер и Энфильд вслух предвкушали победу, Закери использовал комбинацию из трех ударов, за которой последовал сильный прямой, угодивший Уоррингтону прямо в глаз.

Граф, явно не ожидавший такой мощи и темпа, отшатнулся. Затем ноги у него подкосились, и он рухнул на колени.

– Конец раунда, – раздался голос Рейвенхилла, и Закери пошел в свой угол. От напряжения он вспотел и нетерпеливо откинул влажные завитки волос, падающие ему на лоб. – Вот. – Рейвенхилл подал ему чистое полотенце, из тех, в которые заворачивали бутылки с вином, и Закери вытер лицо.

Уоррингтон тоже ушел в свой угол, и там Энфильд отер ему лицо и принялся давать советы.

– Не играйте с ним долго, – прошептал Рейвенхилл, улыбаясь, хотя его серые глаза по-прежнему были холодны. – Незачем затягивать это дело, Бронсон.

Закери отдал ему полотенце.

– Почему вы думаете, что я с ним играю?

– Ясно, что вы можете кончить бой, когда захотите. Будьте же джентльменом. Добейтесь своего и покончите с этим делом.

Тридцать секунд прошли, и Закери вернулся в центр импровизированного ринга, чтобы начать следующий раунд. Его раздражало, что Рейвенхилл видит его насквозь. Он действительно собирался затянуть бой, дразня и подавляя Уоррингтона своим превосходством. Он намеревался задать этому испорченному аристократу хорошую взбучку, от которой все его тело покрылось бы синяками и кровоподтеками. А Рейвенхилл хотел, чтобы он быстро закончил бой и позволил Уоррингтону удалиться, сохранив остатки гордости. Закери понимал, что последовать этому совету – значит поступить по-джентльменски. И это его страшно раздражало. Он не хотел быть джентльменом, он хотел быть беспощадным и камня на камне не оставить от тщеславия молодого графа.

Уоррингтон бросился на него с удвоенной силой, нанеся три

апперкота, которые лишь отбросили голову Закери назад. Тот ответил двумя сильными ударами в ребра и резким хуком левой в голову. Уоррингтон откинулся назад и едва удержался на ногах. Отпрыгивая и сближаясь, они колотили друг друга до тех пор, пока Закери не нанес противнику мощный прямой удар в челюсть. Уоррингтон упал, затем с проклятиями попытался подняться.

Энфильд объявил об окончании раунда, и соперники разошлись по углам.

Бронсон вытер лицо влажным полотенцем. Завтра у него все будет болеть – подбитый Уоррингтоном левый глаз и пострадавший от апперкотов подбородок. Уоррингтон действительно неплохой боксер. Нужно отдать ему должное – в бою он активен и решителен. Но Закери не только превосходит его в силе – он более опытен, и удары его более эффективны.

– Хорошая работа, – спокойно констатировал Рейвенхилл.

Закери захотелось рявкнуть, что он не нуждается в его чертовых одобрениях. Равно, ему не нужны указания, как боксировать по-джентльменски. Но он сдержал свою ярость, подавил ее и загнал куда-то в живот, чтобы она медленно кипела там. В третьем раунде Закери выдержал залп суетливых ударов Уоррингтона, уже начавшего уставать. Уклонившись по крайней мере от половины его выпадов, Бронсон испытал знакомое чувство: теперь он вел бой, в таком положении он мог оставаться часами, боксировать целый день, обходясь без отдыха. Подержать, что ли, графа на ринге, пока он не упадет от усталости? Однако Закери перешел в наступление и провел комбинацию из пяти ударов. Противник упал.

Уоррингтон тряс головой в бесполезной попытке привести ее в порядок. Тернер и Энфильд крикнули ему, чтобы он вставал, но он выплюнул кровь и поднял руки.

– Не могу, – пробормотал он, – не могу.

Даже когда Энфильд подошел, чтобы поднять его и отвести в угол, Уоррингтон отказался.

Хотя Закери предпочел бы отделать его получше, но он был отчасти умиротворен, видя лицо Уоррингтона, покрытое ссадинами и кровоподтеками, и то, как он держится за ребра.

– Матч закончен, – прохрипел поверженный, с трудом разлепляя губы. – Я сдаюсь.

Прошли одна-две минуты, Уоррингтон собрался с силами и посмотрел прямо в глаза Закери.

– Приношу свои извинения леди Холланд, – сказал он, в то время как его приятели громко выражали недовольство и ворчали. – И беру назад все, что сказал о ней. – Он повернулся к Энфильду. – Отрежьте от моего фрака верхнюю пуговицу и отдайте Бронсону.

– Но зачем она ему? – изумился Энфильд.

– Мне наплевать, – коротко отозвался Уоррингтон. – Срежьте эту дурацкую штуковину. – Снова повернувшись к победителю, он протянул руку. – Бронсон, у вас голова как наковальня. Я полагаю, что это делает вас подходящим обществом для всех нас.

Закери был удивлен, заметив в глазах противника проблеск дружелюбия. Он осторожно пожал разбитую в кровь руку графа. Рукопожатие означало, что Уоррингтон признает Закери за равного или по крайней мере обещает мириться с его присутствием в их клубе.

– У вас хороший правый, – ответил Закери грубовато. – Такой же был у меня, когда я выступал на ринге.

Уоррингтон с трудом улыбнулся, к своему удивлению, польщенный похвалой.

Вернувшись в угол, где его ждал Рейвенхилл, Закери вытерся полотенцем и оделся, с трудом застегнув рубашку и оставив жилет незастегнутым.