Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания

Гумилев Николай Степанович

* * *

Об озерах, о павлинах белых,О закатно-лунных вечерахВы мне говорили, о несмелыхИ пророческих своих мечтах.Словно нежная ШахерезадаЗавела магический рассказ,И казалось, ничего не надо,Кроме этих озаренных глаз.А потом в смятенье <…> туманныхМне, кто был на миг Ваш господин,Дали два цветка благоуханных,Из которых я унес один.

* * *

Однообразные мелькаютВсе с той же болью дни мои,Как будто розы опадаютИ умирают соловьи.Но и она печальна тоже,Мне приказавшая любовь,И

под ее атласной кожейБежит отравленная кровь.И если я живу на свете,То лишь из-за одной мечты:Мы оба, как слепые дети,Пойдем на горные хребты,Туда, где бродят только козы,В мир самых белых облаков,Искать увянувшие розыИ слушать мертвых соловьев.

* * *

Отвечай мне, картонажный мастер,Что ты думал, делая альбомДля стихов о самой нежной страстиТолщиною в настоящий том!Картонажный мастер, глупый, глупый,Видишь, кончилась моя страда,Губы милой были слишком скупы,Сердце не дрожало никогда.Страсть пропела песней лебединой,Никогда ей не запеть опять,Так же как и женщине с мужчинойНикогда друг друга не понять.Но поет мне голос настоящий,Голос жизни, близкой для меня,Звонкий, словно водопад гремящий,Словно гул растущего огня:«В этом мире есть большие звезды,В этом мире есть моря и горы,Здесь любила Беатриче Данта,Здесь ахейцы разорили Трою!Если ты теперь же не забудешьДевушку с огромными глазами,Девушку с искусными речами,Девушку, которой ты не нужен,То и жить ты, значит, недостоин».

* * *

Дремала душа, как слепая,Так пыльные спят зеркала,Но солнечным облаком раяТы в темное сердце вошла.Не знал я, что в сердце так многоСозвездий слепящих таких,Чтоб вымолить счастье у БогаДля глаз говорящих твоих.Не знал я, что в сердце так многоСозвучий звенящих таких,Чтоб вымолить счастье у БогаДля губ полудетских твоих.И рад я, что сердце богато,Ведь тело твое из огня,Душа твоя дивно крылата,Певучая ты для меня.

* * *

Я вырван был из жизни тесной,Из жизни скудной и простойТвоей мучительной, чудесной,Неотвратимой красотой.И умер я… и видел пламя,Не виданное никогда:Пред ослепленными глазамиСветилась синяя звезда.Преображая дух и тело,Напев вставал и падал вновь.То говорила и звенелаТвоя поющей лютней кровь.И запах огненней и слащеВсего, что в жизни я найду,И даже лилии, стоящейВ высоком ангельском саду.И вдруг из глуби осияннойВозник обратно мир земной.Ты птицей раненой нежданноЗатрепетала предо мной.Ты повторяла: «Я страдаю», —Но что же делать мне, когдаЯ наконец так сладко знаю,Что ты – лишь синяя звезда.

* * *

В этот мой благословенный вечерСобрались ко мне мои друзья,Все, которых я очеловечил,Выведя их из небытия.Гондла разговаривал с ГафизомО любви Гафиза и своей,И над ним склонялись по карнизамГоловы волков и лебедей.Муза Дальних Странствий обнималаЗою, как сестру свою, теперь,И лизал им ноги небывалый,Золотой и шестикрылый зверь.Мик с Луи подсели к капитанам,Чтоб послушать о морских делах,И перед любезным Дон ЖуаномФанни сладкий чувствовала

страх.И по стенам начинались танцы,Двигались фигуры на холстах,Обезумели камбоджианцыНа конях и боевых слонах.Заливались вышитые птицы,А дракон плясал уже без сил,Даже Будда начал шевелитьсяИ понюхать розу попросил.И светились звезды золотые,Приглашенные на торжество,Словно апельсины восковые,Те, что подают на Рождество.«Тише, крики, смолкните, напевы! —Я вскричал. – И будем все грустны,Потому что с нами нету девы,Для которой все мы рождены».И пошли мы, пара вслед за парой,Словно фантастический эстамп,Через переулки и бульварыК тупику близ улицы Декамп.Неужели мы Вам не приснились,Милая с таким печальным ртом,Мы, которые всю ночь толпилисьПеред занавешенным окном.

* * *

Еще не раз Вы вспомните меняИ весь мой мир, волнующий и странный,Нелепый мир из песен и огня,Но меж других единый необманный.Он мог стать Вашим тоже и не стал,Его Вам было мало или много,Должно быть, плохо я стихи писалИ Вас неправедно просил у Бога.Но каждый раз Вы склонитесь без силИ скажете: «Я вспоминать не смею,Ведь мир иной меня обворожилПростой и грубой прелестью своею».

* * *

Так долго сердце боролось,Слипались усталые веки,Я думал, пропал мой голос.Мой звонкий голос навеки.Но вы мне его возвратили,Он вновь мое достоянье,Вновь в памяти белых лилийИ синих миров сверканье.Мне ведомы все дорогиНа этой земле привольной…Но ваши милые ногиВ крови, и вам бегать больно.Какой-то маятник злобныйВладеет нашей судьбою,Он ходит, мечу подобный,Меж радостью и тоскою.Тот миг, что я песнью своеюДоволен, – для Вас мученье.Вам весело – я жалеюО дне моего рожденья.

* * *

Я говорил – ты хочешь, хочешь?Могу я быть тобой любим?Ты счастье странное пророчишьГортанным голосом твоим.А я плачу за счастье много,Мой дом – из звезд и песен дом,И будет сладкая тревогаРасти при имени твоем.«И скажут – что он? Только скрипка,Покорно плачущая, он,Ее единая улыбкаРождает этот дивный звон.И скажут – то луна и море,Двояко отраженный свет —И после – о, какое горе,Что женщины такой же нет!»Но, не ответив мне ни слова,Она задумчиво прошла,Она не сделала мне злого,И жизнь по-прежнему светла.Ко мне нисходят серафимы,Пою я полночи и дню,Но вместо женщины любимойЦветок засушенный храню.

* * *

Ты не могла иль не хотелаМою почувствовать истому,Твое дурманящее телоИ сердце бережешь другому.Зато, когда перед бедоюЯ обессилю, стиснув зубы,Ты не придешь смочить водоюМои запекшиеся губы.В часы последнего усилья,Когда и ангелы заблещут,Твои сияющие крыльяПередо мной не затрепещут.И ввстречу радостной победеМое ликующее знамяТы не поднимешь в реве медиСвоими нежными руками.И ты меня забудешь скоро,И я не стану думать, вольный,О милой девочке, с которойМне было нестерпимо больно.