Где обычно
Шрифт:
– Чего его нести, вот он на столе стоит.
– Так туда и лей. Только себе, а мне половинку вот этой маленькой. Она ж должна одним глотком заходить, иначе невкусно. Или ты торопишься?
– Ладно, давай уже, ценитель, вздрогнем.
Чокнувшись, мы спокойно выдохнули, опрокинули свои рюмки, не сговариваясь, поднесли к ноздрям по куску хлеба и замерли, прислушиваясь, как первый шарик холодной жидкости стремится занять своё место внутри.
– Да-а-а. Вот сколько раз уже, а первая всегда как-то вот хороша.
– Тогда
– Да что ж ты так торопишься?
– Медленно спускаться с горы мы будем после пятой, а сейчас я хочу стать хорошим человеком. Вы же понимаете, что человек, которому хорошо, не может быть плохим.
– Тогда – за хороших людей, нас не так много.
Маленький огурчик действительно хрустнул и его сок перемешался во рту с водочным ароматом. Первые рюмки дают ощущения от самой водки, ещё не перебитые горячими закусками. Ты понимаешь, хорошая или нет, с удовольствием сегодня или потому, что надо, а некоторым удаётся даже предугадать, будет ли добрым утро. Пауза между второй и третьей немного длиннее.
– Вот холодная, а греет. Ильич, а за что мы сегодня вообще пьём?
– Подожди, ты же сам сказал: «Ну шо?»
– Да? Согласен, мой любимый тост, кстати.
– Ага, это лучше, чем «За дам» или «За тех, кто в море», хотя… – Девушка! Подойдите, пожалуйста. Да. Нагнитесь чуть-чуть. Нет, не пугайтесь, я не собираюсь зарыться носом в Вашу роскошную грудь, просто я уже старенький и отсюда не вижу, что написано у вас на бирке. Вот! Лера. Позвольте, Лера, мы выпьем за Вас. Других дам здесь нет, а у нас третий тост. Мы даже встанем. Вы не будете против?
– Твою ж…
– Вставайте, вставайте, проявите уважение к труженице общепита. Много женщин в ваших никчемных жизнях радуются, когда вы пьёте водку? Вот. Такое нужно ценить, – он отставил локоть в сторону, – Лера…
Тихий звон рюмок, скрежет стульев по плиткам пола и снова хруст. На этот раз – капусты.
– Да, дивчину я, кажется, смутил.
– Она сама кого хошь смутит.
– Вот как у них это получается? Она от нас отошла, а прям даже по спине видно, что улыбается.
– Да, работа нескучная, не бумажки целый день перекладывать. Постоянно есть о чём вспомнить.
– Капустка, кстати, у них хорошая, не вонючая и жуётся приятно, нет ощущения, что варёная.
– А какой от неё рассол… Не будем девчонку гонять, но, когда следующий раз подойдёт, я попрошу, чтобы принесла, они так делают.
– А ты посмотри внимательно на водку. Там на один раз осталось. Нам всё равно её звать.
– Ну да. – Лера! Будьте добры, передайте буфетчику, что мы по нему тоскуем и, чтобы два раза не вставать, скажите, пожалуйста, на кухне, что мы просим по полстаканчика рассола от капусты.
– Ещё же не утро…
Я поперхнулся, Ильич закашлялся, а Саня просто захохотал.
– Вы знаете, Лера, как звучит слово «чаевые»?
– Да,
– Нет, в Вашем случае оно будет приятно шелестеть, Вы только что меня убили насмерть.
Ильич разлил по рюмкам остатки водки и Лера, незаметно подхватив пустой графинчик, исчезла.
– Мы как-то пили с товарищем, а с нами араб один оказался, ну, так получилось, он его сотрудником тогда был, Саня его знает. И вот, поскольку он не пил, мы его определили на разлив. Трезвый, рука не дрожит, мечта, а не аналитик. И, в общем, заканчивается бутылка, он её пытается на стол поставить, а товарищ, громко так: «Нельзя! Забери!» Тот хватает бутылку, двумя руками, прижимает к себе: «Пащему?» Товарищ: «Упадёт». Упал, короче, я.
– Ну а как нормальному человеку объяснить, что пустую на стол нельзя? Традиция, блин.
– Кстати, о традициях. Селёдку все уже попробовали? «Как же вы селедку без водки?» – помните? Я тут каждый раз Мышлаевского вспоминаю. Вот, хороша, блин.
– Ну хорош уже в руках греть. За традиции.
Селёдку без водки я употребляю редко, да что там «редко», не употребляю. А вместе они, действительно, созданы друг для друга. Колечки маринованного лука и лужица жареного масла на аккуратно выложенных кусочках сельди других ассоциаций почему-то не вызывают. А тут глотнёшь и селёдочку туда и лучка чуть. Как к себе домой.
– Водка – это вообще традиции сплошные. Вот смотрите: Состав сорок на шестьдесят – традиционный? Традиционный. Набор закусок. Шоколадкой же не будешь? Не будешь.
– Не, ну, когда ничего больше нет, можно и шоколадкой, я когда-то бутылку под одно яблочко всосал.
– А лет тебе сколько? А понимание того, как пить правильно, традиционно приходит с возрастом. Обстановка, компания, сервировка – всё традиционное. Вот соберутся люди где-нибудь в другом конце галактики водку пить, у них же обязательно рюмки будут, огурчик…
– Да, обычно, все стараются выпивку как-то обставить. Согласитесь, что мы никогда не пьём без каких-нибудь ритуалов. Даже если собрались не как мы сегодня, чтобы её попить, да? А вот тупо набульбениться. Всё равно же какие-то тосты говорить будут, чокаться, закуску постараются, там, какую-то подходящую организовать.
Тут появился буфетчик.
– Хорошо заходит?
– Да, знаете. Вот прям совсем.
– Понимаю, сам вот смотрю на закуску, слюнки текут, но нельзя. При исполнении. Я же правильно понял, что ещё столько же той же самой?
– Совершенно. А может всё-таки чуть?
– Вы можете не верить, но мне очень нравится моя работа. И, насколько я понимаю, мы сегодня ещё увидимся.
А с другой стороны стола Лера уже сгружала тарелки с картошкой и стаканы с мутной жидкостью.
Картошка
Сама по себе селёдка с водкой, конечно, хороша, но, если добавить к ней картошечки, сразу понимаешь, что жизнь удалась. И не важно – отварная она, рассыпчатая, сдобренная сливочным маслом, молодая, покрытая щетинками укропа или жареная с лучком на сале, селёдка всегда найдёт с ней общий язык, а за ней и рюмашка.