Где принц, если все мужики...
Шрифт:
— Вам плохо? — спросила я.
— Заболел. Сыро, холодно, вот бронхит и начался. — ответил он, откашлявшись и вернувшись на скамейку.
— Да, погода нынче холодная.
— А. Русалочка. Кого еще можно встретить на этой остановке? Только тебя. Опять с каким-нибудь кавалером пила?
— Нет. — я посмотрела на мужчину. Трудно было сказать
— Чего тогда такая грязная? Хочешь сказать, что все лужи пересчитала на трезвую голову?
— Нога болит. Еле хожу. — ответила я, разрываясь между двумя желаниями уйти и помочь ему. — Тебе домой надо. Или в больницу.
— С простудой в больницу не кладут. А дома у меня нет.
— Как так?
— А вот так. — Он опять закашлялся. — Вот солнце выйдет, пойду на реку костер разведу. Чаю напьюсь. Пока здесь мерзнуть буду или до воспаления легких себя доведу, чтоб в больнице полежать.
— У меня дом хоть и дырявый как решето, но печка есть.
— Тебе повезло. Твой дом хороший. А дыры залатать можно. — Он закрыл глаза. Зубы выбивали дрожь. Оставить его и забыть. Всем не поможешь. Так ведь правильно. Не тащить же его домой, хотя он уже у меня был. Это до какой степени докатиться надо. Тут уже падать больше некуда.
— Пошли.
— Куда?
— Чай тебе налью и таблеток дам. Не помирать же здесь.
— Так вроде помирать не собирался.
— Ну не хочешь, сиди дрожи дальше. — я поковыляла домой.
— Чего с ногой? — он подхватил свою сумку и пошел рядом.
— Ушибла. — Опять до слез. Устала катиться вниз. Что там дальше осталось?
— Чего ревешь? Так болит?
— Да. А еще истерика. Думаю, что меня дальше ждет. Следующий пункт в программе спиться.
— Я тебе компанию составлять не буду. — сказал он. — От алкоголя только одни проблемы.
— Такой правильный? Вроде в вашей среде принято за воротник заливать.
— Если у меня нет регистрации и крыши над головой — это не значит, что я должен жить как свинья. Всегда предпочитаю оставаться человеком. — довольно резко осадил он.
— Извини. Не хотела тебя обидеть. — стало совестно за свои слова.
—
— Оскорблять не надо.
— Где же тут оскорбления? Пока твое поведение умным назвать сложно.
— И без тебя тошно. Или заткнись или вали на свою остановку.
— Не, не пойду. Мне твоя идея побыть у тебя в гостях понравилась. Как самому-то не пришла такая мысль. Надо было давно к тебе завалиться. Все равно тебе скучно. А я тебе буду сказки рассказывать.
— Как кот с золотой цепью?
— Цепочки у меня нет. Я тебе не пес, чтоб на ней сидеть, да дом сторожить.
— А кто ты?
— Человек.
— Человек, тебя хоть звать как?
— Гена.
— Ника.
— Знаю. Ты говорила. — он опять закашлялся. — Ты мне все рассказала. Болтать ты любишь. Для тебя ссылка в одиночество хуже некуда.
— Я теперь с кошкой разговариваю.
— Надеюсь, она тебе не отвечает?
— Мурлычет.
— Это хорошо, что мурлычет.
— И блох я ей вывела. Она теперь мышей ловит. — Гену зашатало. Чуть не свалился. Пришлось его поддержать. — Совсем плохо?
— Голова закружилась. Ел в последний раз два дня назад. Как горло заболело, кусок не лезет.
— Сейчас печку растопим, чаю напьемся. Макароны сварим. Ты у меня тут только не падай. Я тебя не подниму. Ты высокий и тяжелый. А у меня нога болит. Как я тебя тащить-то буду. — я говорила, потому что так было легче. И дорога начала казаться не такой длинной. Мысли начали уходить с сомнениями. В любой ситуации надо оставаться в первую очередь человеком. Может это и ошибка тащить его в дом, но, с другой стороны, оставлять его на улице совесть не позволила.
Я растопила печку и поставила воду. Как же хорошо снять резиновые сапоги. По дому я предпочитала босиком ходить. Пусть пол и был холодный, но холод только снимал боль. Нога у щиколотки была синюшного цвета из-за синяка. Немного припухла, но это отек. Так и должно быть. Через пару дней должно пройти.
На Гену я не обращала внимания, хотя ушла переодеваться в комнату с дырявым полом. Он же чувствовал себя как дома. Разделся, закутался в мое старое одеяло, которое я выстирала еще по весне и сел поближе к печке. Она периодически дымила, но он на это не обращал внимания.