Где танцуют тени
Шрифт:
– И что вы хотите сказать? Что нации, так мало уважающей священную неприкосновенность дипломатического корпуса, не следует возражать, если некоторые из гостей сами немножечко пошпионят?
– Я, безусловно, не ожидал, что государство, столь пекущееся о благопристойности, опустится до убийства.
– Обвиняете британское правительство? – потянул свой напиток Девлин.
– Правительство? – Рамадани поджал губы и покачал головой. – Пожалуй, нет. Но вот конкретных членов правительства… Это другой вопрос.
– В каком смысле?
– В смысле, разве я не
– Антуан де Ла Рок как раз был задушен.
– Верно. Но не мной, – и посол ушел, оставив нетронутым свой пунш.
* * * * *
В адском шуме игорного заведения недалеко от Пикеринг-плейс [46] лорд Чарльз Джарвис стоял за плечом принца-регента, когда к нему подошел Девлин и негромко обратился:
– Позволите вас на два слова, милорд? На улице.
46
Пикеринг-плейс– является самой крошечной площадью во всей Великобритании. В этот по сути двор можно попасть с Сент-Джеймс-стрит, протиснувшись узким проходом между двумя магазинами, существовавшими еще в XVI веке. Такая обособленность способствовала тому, что Пикеринг-плейс славилась своими игорными домами, травлей медведей и дуэлями. Говорят, именно в узком проходе на площадь в 1840 году состоялась последняя в Лондоне дуэль на шпагах, а еще здесь, в доме №5, жила Эмма Гамильтон, любовница адмирала Нельсона.
В глазах крупного вельможи промелькнула досада, но не только. Поджав губы, он повернулся и пробормотал свое извинения принцу.
– Ну, что такое? – отрывисто спросил барон, когда спутники зашагали по направлению к Кинг-стрит.
– Шпионы в домах различных дипломатических представителей – кто ими руководит? Вы? Или Форин-офис?
– Форин-офис. А что?
– Однако у вас есть доступ к их донесениям.
– Естественно.
– Выходит, вы знали, зачем женщину по имени Ясмина Рамадани прислали в Лондон в качестве члена семьи турецкого посланника.
– Да, у нас имелись подозрения.
– Это вы приказали убить ее?
Джарвис фыркнул:
– Нет.
– Тем не менее, вам было известно, что турчанка вскружила голову кому-то из министерства иностранных дел. Кто это был?
Полные губы барона изогнулись в усмешке.
– Вы же не рассчитываете всерьез, что я сообщил бы вам, даже если бы знал?
Себастьян с трудом подавил желание садануть кулаком прямо в самодовольную физиономию будущего тестя.
– А как насчет Карла Линдквиста? Его вы приказывали устранить?
К собеседникам приближался мужчина в развевающейся вечерней накидке. Джарвис понизил голос до свистящего шепота:
– Не говорите ерунды. Смерть шведа осложнила и без того непростое положение дел.
– Сколько людей помимо Росса были осведомлены о передаче золота?
– Сохранить подобную сделку в строжайшей тайне невозможно, – не повышал голоса вельможа. –
Девлин подождал, пока джентльмен в вечерней накидке пройдет мимо, и спросил:
– А де Ла Рок? Как он сюда вписывается?
Могущественный и всезнающий кузен короля вытащил из кармана золотую табакерку и щелкнул крышкой.
– Ничего не знаю о де Ла Роке. Насколько я могу судить, обычный бывший священник с довольно необычным увлечением старинными книгами.
– Ну, конечно, – ухмыльнулся Себастьян.
Барон поднес к носу небольшую щепоть табаку и вдохнул.
– Вы еще не спросили, убил ли я Александра Росса.
– А спроси я, вы бы признались? – бестрепетно встретил виконт пристальный серый взгляд.
Джарвис захлопнул свою табакерку.
– Пожалуй, это зависело бы от того, какой мотив вы готовы мне приписать.
* * * * *
Себастьян, погруженный в раздумья, шагал вверх по Сент-Джеймс-стрит, когда его разыскал один из юных пажей Кэт Болейн.
Взломав печать, Девлин прочел кратенькое послание и тут же направил свои стопы в сторону театра Ковент-Гарден.
ГЛАВА 41
Кэт дожидалась виконта у служебного входа в театр.
Актриса куталась в малиновый бархатный плащ с капюшоном, накинутым на темные, с каштановым отливом локоны. Себастьян приблизился, гулко стуча в тишине каблуками, упиваясь видом красавицы.
Она приветственно протянула руку:
– Я думала, ты уже не придешь.
–Твоему пажу непросто было меня отыскать, – Себастьян задержал ее ладонь чуть дольше, чем следовало бы, затем отпустил и пытливо вгляделся в прекрасное, любимое лицо. – Что случилось?
– Ты слышал о смерти некоей Ясмины Рамадани?
– Да. А что?
Собеседники свернули вверх в узкий переулок.
– Дружба между Блистательной Портой и Францией длится века, – заметила Кэт.
– Во многом благодаря их взаимной неприязни к Австро-Венгерской империи и замечательной традиции: «Враг моего врага – мой друг».
– Не без того.
– Намекаешь, что сведения, собираемые Ясминой, передавались французам? – покосился Девлин на спутницу.
– Да.
– Через кого?
Улыбнувшись, Кэт покачала головой:
– Ты же понимаешь, я не могу сказать.
Виконт кивнул.
– А можешь сказать, кто из Форин-офис служил мишенью мадам Рамадани? Александр Росс или кто-то другой?
– Не уверена, но, вероятно, у турчанки был не единственный любовник. – Актриса замялась, осторожно выбирая слова: – Полагаю, тебе приходило в голову, что Франция более чем кто-либо заинтересована в том, чтобы не допустить союза между Британией и Швецией?
– Ты утверждаешь, что французы на основании данных, полученных Ясминой от Росса – или от кого-то другого – устранили Линдквиста, пытаясь воспрепятствовать британо-шведскому альянсу?