Где ты нужен

Дымов Феликс Яковлевич

— Не бойся, маленький, не запрут. Будет очень-очень весело. И масса удивительных приключений!

«Только бы не накаркать!» — спохватился Андрей. К счастью, его выручила Нино:

— Обедать будем на свежем воздухе.

Пока Андрей взращивал рядом с катером стол и скамейки, Нино раскупорила консервированный обед.

— Сегодня у нас грибной суп и тушеные кабачки! — оповестила она, вынимая крохотные, запаянные пленкой тарелочки.

— Я не люблю грибной суп, — захныкала Тина.

— А я люблю. Я съем и твою и свою порцию, — пообещал Готлиб.

— Не

хвастайся раньше времени! — Нино потянула ниточку, и подрезанная пленка отпала. Посудина и ее содержимое разбухли, разогрелись, повалил душистый пар, и перед Готлибом выросла тарелка нормального земного размера, наполненная нормальным грибным супом. — Тебе первому, за храбрость…

— Ты теперь будешь наша мама? — нежным голоском спросила Тина.

— Ешь, ешь, болтовню развела! — прикрикнул Най. Он все-таки тоже был взрослый.

— Не воображай, папа у нас дядя Андрей, а не ты! — возразил Готлиб и едва не схлопотал затрещину — хорошо, Най сидел по другую сторону стола и тянуться мимо Андрея не рискнул.

Некоторое время тишину нарушало только звяканье ложек. Вдруг Мик поднял голову:

— Птичка!

Андрей, которому тоже почудился не то писк, не то чириканье, прислушался. Зловредный Най не упустил случая:

— Тебе повсюду птички мерещатся, дрессировщик несчастный! Свою уже уморил?

Глаза Мика наполнились слезами. И правда, они тут сидят, а голодного Гогу не разбудили… Мик полез в катер. Отвинтил маленькую пластиковую клетку, приложил ухо, прислушался. Разъял клетку на две половинки. Лежащий кверху лапками попугай казался мертвым.

— Оживет? — громко прошептала Тина, вытягивая шею.

— Пусть не оживает, так ему и надо! — позлорадствовала Кирико, поджимая губки. — В другой раз не будет обзываться!

— Не дразни — и не будет обзываться! — рассудил Рене, сверх обыкновения не только умытый, но и причесанный.

— Ты сам противный, с чубчиком! — тут же ответила Кирико. — Попугай лохматый, не ходи с заплатой. Заплата оторвется, лохматый разобьется!

— Слушайте, детский сад! — рассвирепел Андрей. — Там родители ваши, а вы… Капризы, дразнилки… Чтоб всем улыбаться, ну!

Малышня испуганно склонилась над тарелками.

Мик взял птицу в руки, подул в клюв. Попугай встряхнулся, оседлал палец хозяина, распушил хохолок и завопил:

— Пир-раты! Вниз головой повесили! Как окор-р-рок! Безобр-разие!

— Гога, надо поздороваться. А то останешься без завтрака, — предупредила Нино.

— За что?! Некультур-рно! Пр-ривет! — надрывался попугай. В ответ с ближайшего дерева зачирикала незнакомая пичуга.

2

К вечеру Андрей едва-едва волочил ноги. Они с Наем облазали и разобрали на корабле все, что только в силах были облазать и разобрать. Вечер разразился внезапно, с духотой, темнотой, таинственными криками и скрипучим пением лиан. Тонкий проводок гипнозащиты огородил возле катера площадку. Посреди площадки пылал костер из загодя собранных местных плодов, похожих на кокосовые орехи. Сквозь

скорлупу, по мере нагревания, выпаривалось масло, давая ровное трескучее пламя. Над джунглями висело беззвездное, размытое нежным пепельным свечением небо Геокара.

— Мама Нино, а медведи здесь водятся? — спросила Тина, баюкая на руках кукольного робота.

— Нет-нет, девочка. Ни медведи, ни носороги, ни дикие кабаны.

— А слоны?

— И слоны тоже, успокойся.

— А если водятся, они нас растопчут?

— Нет, конечно. Как, интересно, они защиту преодолеют?

— Они такие огромные, а защита такая тоненькая.

— Пусть попробуют! Сунутся — так испугаются, хоботы задерут — и деру!

— По парашютам! — спросонок рявкнул попугай с Микиного плеча.

Тина безмолвно пожевала губами, усваивая то, что услышала. И полезла к Нино подмышку. Пряча грустные глаза, Нино погладила густые Тинкины волосы. Мысленно девушка там, на Тембре: ее отец пал третьей жертвой проклятой «чумы»…

Андрей исподтишка оглядел свой маленький отряд.

О чем-то перешептываются Рене с Кирико.

Мик молча уставился на огонь.

Най читает при свете костра, вдев кристалл в видеобраслет. Изображает бывалого человека! И чужая планета для него пустяк, и костер не в диковину.

— Мама Нино, расскажи сказку! — Готлиб трет кулаками глаза и широко их распахивает, чтоб никто не подумал, будто он хочет спать. Знает нахаленыш — пока тебе рассказывают сказки, в постель не уложат.

— Какую? — неохотно отзывается Нино.

— Про Василису Премудрую и доброго волка.

— «Планету сокровищ»! — хором закричали Рене и Кирико.

— Лучше «Аленький цветочек», — попросила Тина.

— Ладно, будет вам цветочек. Придвигайтесь.

Нино неторопливо повела старую историю про купца, девушку и чудовище.

Андрей не слушал. Ему было не до купцов. И не до чудовищ. Без всяких аленьких цветочков они угодили в историю.

— …Мама, неужели и ты за то, чтобы мне лететь? — допытывался Андрей. Трудно было смотреть на осунувшееся мамино лицо.

Мама на экране закусила губу и несколько раз кивнула.

Андрей не знал, какой еще задать вопрос, не находил аргументов для возражения. Он догадывался, как ей трудно: в Восьмой точке свалились трое, в том числе отец, а она добровольно погребла себя на Второй, откуда сама же и объявила всепланетный карантин. Андрей бы не смог так

— ухаживать за чужим человеком, когда в сотне километров от тебя мается самое тебе близкое, нужное, любимое и — как там еще? — родное существо. Он бы плюнул на запреты — но его самого держат в Лагере, запертом извне силовым колпаком. А теперь вообще эвакуируют на конфетную планету Геокар. В оберточке с надписанным адресом, как почтовую; посылку. Когда он нужен здесь.

— Я нужен здесь! — Андрей невольно повысил голос, ища глазами набухшие глаза матери. Но она отводила взгляд.

— Да? А обо мне ты подумал? Мало мне отца, еще про тебя не хватает услышать! Нет уж, убирайтесь подобру-поздорову подальше!