Где живет Кракен
Шрифт:
— Давай, Димон! Сам послушай!
Палка была нагрета Катиной ладонью, и оттого казалась приятной на ощупь. Взвесив ее в руке, Дима подошел к стенке цистерны вплотную. Пристально оглядев напряженно следящих за ним ребят, он недоуменно пожал плечами и с силой ударил по ржавому металлическому боку.
Он ожидал, что удар гулким «бууу-уууммм» отзовется во всем полом теле огромного резервуара, но услышал лишь короткий и приглушенный стук. Обернувшись вновь, Димка с удивлением увидел, что все ребята, действительно с любопытством вслушиваются в наступившую тишину. Напряженные глаза, сдвинутые брови, приоткрытые
— Да вы чего все?! Какой, на фиг, Кракен?! Это пустая железная бочка, в ней нефть хранили…
— Ш-ш-ш-ш-ш! — внезапно, прижав палец к губам, прошипел Пузырь. Но Димка уже и сам замолчал. Потому что почувствовал, — у него за спиной, где-то за стенкой, показавшейся вдруг такой тонкой и ненадежной, мягко шлепнулось что-то влажное. Это было похоже на плеск большой рыбины, и одновременно на булькнувший и теперь идущий к самому дну булыжник. А за плеском раздался странный шорох. Странный, потому, что природа шороха — сухая и колючая, но этот был мокрый и какой-то слизистый. Было отчетливо слышно, как нечто скользит там, за выгнутой железной стеной, в полной темноте и тишине.
Несмотря на жаркий день, Димке вдруг стало так нестерпимо холодно, что мелко и противно затряслись коленки. Холод сформировался где-то в районе макушки и быстро кинулся вниз, к самым пяткам, намертво приморозив ноги к утоптанной земле. Чувствуя, как встают наэлектризованные от страха волосы на руках, Димка пытался сдвинуться с места и не мог. Ему оставалось только стоять и слушать, слушать, слушать… и надеяться, что это, чем бы оно там ни было, поворочается и вновь уляжется спать.
— Я же вам говорил! Лопухи! Я же говорил, что там Кракен!
Звук Генкиного голоса перебил шорох, будто государственная радиостанция, заглушающая любительские передачи. Моментально, словно их отсекли гигантским скальпелем, пропали звуки из цистерны, и оцепенение тут же спало. Димка поспешно сделал несколько шагов и оказался прямо в середине полукруга своих друзей. Мальчишки и девчонки смущенно переглядывались, вымученно улыбаясь. И только Генка едва не плясал от радости.
— Что, выкусил?! — дразнил он Стаса. — Кричал — нету, а как услышал, так в штаны наложил!
— Он прав.
Приплясывающий от удовольствия Генка замер и медленно повернул голову к источнику возмущения спокойствия. Димка набычился и упрямо повторил:
— Там ничего нет. Это просто вода. Крыша ржавая вся, там, наверное, до краешка налито — дождь, снег…
Приободренный такой поддержкой, вновь оживился Стас. Он прочистил горло, собираясь сказать что-то едкое, и вдруг выпучил глаза и, ткнув пальцем в самый верх цистерны, протяжно закричал:
— Краааакен!
Тут же началась невероятная неразбериха. Все разом кинулись прочь от цистерны, позабыв про велосипеды, про друзей,
На месте остались стоять лишь Димка да Стас, чей заливистый смех презрительно летел вслед убегающим друзьям.
— Кракен! Кракен! — издеваясь, кричал он.
До Генки наконец-то тоже дошло, и теперь он, пунцовый от кончиков ушей, до кончиков пальцев, возвращался назад, и сжатые до белых костяшек кулаки не сулили шутнику ничего хорошего. Однако самого шутника это, кажется, волновало совсем незначительно. Торопливо подобрав с земли палку, Стас остался стоять на месте.
Генка остановился, не доходя до него шагов пять. Воздух со свистом вылетал из его раздувшихся ноздрей, лоб и щеки пылали пунцовыми пятнами, кулаки сжимались и разжимались, душа чью-то невидимую шею. И, тем не менее, глядя, как непринужденно поигрывает палкой Стас, подходить ближе Генка не решился.
Не торопясь, к мальчишкам вернулись Лысик и Катюша.
— Ну и кто теперь в штаны наложил, а? — Стас нахально улыбнулся и, словно приглашая противника подойти поближе, постучал кончиком палки по носку своей кроссовки.
— Да ты же сам слышал! — не выдержав, заорал покрасневший Генка. — Все слышали!
Ища поддержки, он оглянулся, пытаясь взглядом поймать глаза ребят. Катюшка как всегда сделал вид, что она не при делах, отрешенно изучая свои туфельки. Пузырь неловко переминался с ноги на ногу и больше поглядывал на Стаса, чем на Генку. Смешно приоткрывшая рот Лысик, напряженно следящая за развитием конфликта, вообще не рассматривалась вожаком как вероятная поддержка. А вот Димка…
— Никто ничего не слышал, — сказал Димка. — Просто вода плещется.
От бессилья Гена готов был заплакать, но знал — нельзя. И без того подорванный авторитет был бы тогда окончательно втоптан в землю. Он скрипнул зубами, с трудом подавил рвущийся наружу гнев, и ехидно поинтересовался:
— А что же там шуршало тогда, а?
— Льдины, — поколебавшись, ответил Димка. — Папка говорит, что если солнце до них не достает, то льдины могут и до зимы не растаять. Так что нет там никого.
— Нет, значит? — Генка, прищурившись, пристально посмотрел Димке прямо в глаза. — Может, тогда полезешь и посмотришь?
Повисло молчание. Вся компания, не дыша, переводила глаза с одного мальчика на другого. Все понимали, что одно дело утверждать что-то, и совсем другое — проверить. Это уже тянуло на незабвенное «слабо?».
— Дим, не надо лезть… — донесся откуда-то снизу рассудительный голос Лысика.
— Рот завали, — резко одернул ее Генка. И тут же вновь переключил свое внимание на Димку.
— Ну, так что? Посмотришь? Лестница-то целая.
Димка с сомнением глянул на лестницу. С виду она действительно была целой, но доверия, тем не менее, не внушала. Двадцать метров грубо сваренного между собой «уголка», вместо перекладин перечеркнутого арматуринами, ломано тянулись до самой крыши. Пролезть по такой, уже было нешуточным испытанием. А если учесть, что гипотетически лестница вела прямо в пасть к некоему жуткому созданию, то сложность становилась запредельной.
— Что, — не унимался Генка, — слабо?