Где живет мандариновое настроение

Новицкая Екатерина

Машка – мой спасательный круг, как в работе, так и вообще в жизни. Год назад, спеша на работу с обеда, я обратила внимание на девушку, ждущую кого-то у нас на проходной. Из прочих посетителей ее выделяли ярко-рыжие волосы, но взгляд остановился на ней не только из-за этого. Что-то на уроне подсознания… интуитивно пришло понятие, что это мой человек. Помню, я тогда подумала, что хорошо бы эта девчонка работала у нас в отделе. Мечты иногда сбываются. В тот день она пришла устраиваться к нам на работу. При первом знакомстве сразу же на ум приходит определение – истинно английская леди. В ней нет снобизма англичан, но ее сдержанности могла бы позавидовать любая аристократка. Она похожа на лондонский Тауэр. Со стороны кажется гордой, неприступной крепостью. Пропустив человека в первые ворота, тебя любезно напоят чаем, поддержат светскую беседу, но не более. А вот подъемный мост к сердцу крепости опускается не для всех. Но те, кому посчастливилось попасть туда, познают истинные сокровища человеческой дружбы.

Мы с Машкой любители сбегать в обед с работы. Не столь уж и важно, куда и зачем, просто отвлечься

и развлечься. Иногда, когда погода благосклонна к нам, и на улице нет признаков ближайшего выпадения осадков, мы любим отправляться в путешествие по старой Москве. Исследуем уже немногие, чудом уцелевшие, старые улочки города, его дворы, выискиваем дома, на подоконниках которых еще стоят горшки с геранью. Иногда сидим на лавочках Бульварного кольца и ведем борьбу с мороженым, пытаясь его съесть, не испачкавшись. Когда же настроение не мороженое, то мы просто дурачимся или считаем ворон, при этом рассуждая на совершенно отвлеченные от работы темы. А когда на улице погода изволит расстроиться и пролиться дождем или засыпать прохожих снегом, мы с Машкой становимся открывателями кофеен и кафешек. Вот сегодня мы решили далеко не отдаляться от места работы и отправились в сад Эрмитаж, на входе в который расположилось одно из самых маленьких кафе Москвы. Пространства хватает только на то, чтобы поставить там вешалку, пару маленьких столиков и две стойки у окна. Занимаем самую выигрышную позицию у панорамного окна и делаем заказ. Машка заказывает себе ягодный чай, явно желая вдохнуть в себя ароматы лета, а я, ощущая нехватку эндорфинов, заказываю какао, памятуя о том, что шоколад способствует выработке этих самых гормонов счастья. После первых глотков разговоры о производственных буднях сами собой чахнут, и мы пускаемся в безумство фантазий на тему летних отпусков. Назло и вопреки зиме мы строим планы на солнечные летние дни, любуясь огромными снежинками, устилающими город. Потом возвращаемся в реальность и начинаем обдумывать ближайшие походы на культурно-массовые мероприятия в виде концертов и выставок. На обратном пути заскакиваем в пекарню, покупаем себе круассаны и пару булок, заказанных коллегами, и уже полностью возвращаемся в реальность, неся в себе уют маленького кафе и тепло пекарни.

После обеденного перерыва из соседнего кабинета доносится утиное кряканье, просмотр очередной серии «наставления по утиной охоте» начался. А соседка приступила к просмотру и конспектированию очередного фильма, благо, обременив себя наушниками. В дверном проеме появляется Мироныч, пропихивая вперед какого-то мужчину в камуфляже и с погонами майора.

– Да, Андрей, я вас слушаю, – вытащив один наушник из уха и не поднимая своей пятой точки из кресла, заявляет соседка.

– Алена Егоровна, будьте добры, найдите нам письмо из министерства, присланное вчера.

Бросив оценивающий взгляд на майора, Аленушка сворачивает просмотр фильма и, игриво покачивая волосатой ногой в шерстяном носке и босоножке, приступает к поискам каких-то документов в компьютере. Минут через пятнадцать майор удаляется из кабинета, осчастливленный полученным документом и созерцанием незабываемых видов.

Стучу в дверь босса: «Можно?» – и деликатно просовываю физиономию в приоткрытую щель. Босс на месте и, как обычно, решает неразрешимое, разгребая рабочие завалы. Босс. Когда я его впервые увидела, он показался мне каким-то героем из скандинавских или славянских сказаний, по нелепой случайности одетый в современный костюм. Не только его крупная фигура, не обремененная жировыми отложениями, говорила об этом, но и взгляд. Так смотрят герои. Твердый взгляд стальных глаз, в которых видны не только ум и сила духа, но и простая человеческая доброта и открытость. Мелкие морщинки вокруг глаз свидетельствуют о том, что человек наделен отличном чувством юмора. Одним словом, он сразу же для меня стал непререкаемым авторитетом. Впрочем, как и для всех, с кем он общается. Босс умеет завоевать доверие и расположить к себе людей, совершенно ничего не делая для этого, потому что он просто такой и есть. Способен логично, четко и ясно ставить задачи. Помогает найти пути решения проблем. За все годы работы под его руководством я смело могу сказать, что мне очень крупно повезло с начальником.

– Заходи, Кир, – кивает он.

– Босс, тут документы на подпись начальнику Управления, – протягиваю ему пачку документов.

– Хорошо. – Он забирает макулатуру и начинает знакомиться с очередным моим творчеством по обращению к начальникам подразделений. Пока он внимательно вникает в плоды моего вдохновения, смотрю на него. Все чаще и чаще я начинаю замечать в глазах начальника усталость. Не ту усталость, которая накатывает в конце рабочего дня, после ударной недели и после сдачи годового отчета, а усталость, которая по капле копится в нас годами.

Глава 3

Про Париж

Заканчиваю работу, выключаю компьютер, выхожу на улицу. В голове, как навязчивый параноидальный психоз, крутятся мысли о работе. Добираясь домой чувствую, как ноги вязнут в сугробах. В метро пушистый воротник превращается в трупик облезлой кошки, а собственное отражение в стекле напоминает мокрую курицу. Снег мелкой манкой, не переставая, с монотонной размеренностью, сыплет под ноги. Горе коммунальщиков – как всегда, крайне неожиданно зимой выпал снег… Хозяева города почему-то отрицают очевидные вещи и отказываются видеть бедственное положение уличного движения. В такую погоду хорошо бы оказаться где-нибудь в тепле… не обязательно в теплых краях, хотя бы в небольшом кафе. А почему бы не выйти на пару остановок раньше из подземелья, заполненного угрюмыми, уставшими людьми, и не заглянуть в кафешку, отложив все свои важные и не очень дела. Открывая дверь, оказываюсь в помещении с

теплым, неярким светом, где нет суеты официантов и монотонного гула голосов, сливающихся в пчелиный рой. Где играет музыка, что-то французское, но не заглушая общение людей, а становясь естественным фоном. На стенах развешаны картины, напоминающие Францию времен расцвета импрессионизма, мысли сразу уносятся к Моне, Ван Гогу, Пикассо, Ренуару. Помещение разделено на небольшие зальчики, что создает атмосферу привата. Мягкие полосатые диванчики заботливо дополнены подушками-думками. На деревянных столиках с коваными завитушками ножек подрагивает пламя свечи в миниатюрном подсвечнике-абажуре. Чуть слышное соприкосновение теплого фарфора тарелки со столом – и передо мной возникает замечательный креп «Сюзетт». За соседним столом романтичный перезвон двух бокалов, а где-то за спиной чайная ложечка неспешно размешивает сахар. Пузатый чайник хранит тепло напитка. Замерзшие с мороза руки сжимают большую чашку, украшенную затейливым орнаментом, наполненную горячим чаем с имбирем и медом. Маленькое кафе с французским шармом. Кажется, что если взглянуть в окно, то увидишь не московскую промозглую зиму, а хитросплетение узеньких улочек Монмартра.

И опять захотелось в Париж. «Зачем?» – спросите вы. Понятнее для всех был бы короткий ответ: «Просто так». Просто так взять билет на утренний рейс до Парижа, потом пара часов монотонного, убаюкивающего шума турбин – и незаметное вливание в общую массу движения аэропорта «Шарль-де-Голь». Просто так взять такси до центра и вскользь, по ходу движения, прикоснуться к городу. Выйти в районе Тюильри, позавтракать в кафе на Де Опера. Ах, эти французские круассаны! Потом неспешным шагом по Риволи, рассматривая витрины магазинов, пройтись до острова Сите. Конечно же, просто так отстоять нескончаемую очередь в знаменитый Нотр-Дам, чтобы просто так посидеть там на лавочке и подумать. Затем пройтись по набережной, обрамленной платанами, вдоль лотков с книжками. Подмигнуть Эйфелевой башне и двинуться на Монмартр. Просто так побродить по запутанным улочкам, вдыхая воздух ушедших дней, и зайти в небольшой ресторанчик, позволив себе немного шикануть с обедом и выпить хорошего вина. Отдохнув после прогулок, отправиться на Шанз-Элизе. Прикупить себе приятных безделушек и пару бутылочек вина, обязательно в Nicolas. А потом обратно в аэропорт, и шум турбин самолета… А на душе навеянное Парижем спокойствие и немножечко светлой грусти. Мечты, мечты…

Чай в кружке еще теплый, поудобней устраиваюсь на диванчике, делаю большой глоток и уподобляюсь Амели с ее мелкими радостями – ломаю сахарную корочку чайной ложечкой на крем-брюле. Растягиваю удовольствие, ехать домой совсем не хочется.

Глава 4

Муж

И снова метро. Толпы пингвинов целенаправленно двигаются в человеческой пробке по переходу, впихиваются в заполненные вагоны, боясь не успеть домой. Стою на остановке, автобуса нет сорок пять минут, успевают замерзнуть даже кости. Подъезжающий автобус толпа берет штурмом, пара бабулек выступает в роли абордажных крюков, вот уже они и сумки-тележки для добычи пропихивают сквозь турникет, до криков дедков «За родину, за Сталина!» осталось немного. Бабищи с непомерными телесами расчищают себе дорогу объемными грудями, прикрывая задний фланг такими же объемными задами. Зажатая лавиной людей, проникаю в автобус. Цепляюсь за поручень, и в попытках отстраниться от автобусного хаоса, закрываю глаза.

Дом. Моя маленькая крепость, которая постоянно требует каких-то действий и работ по хозяйству. Все время в движении, по привычному кругу, не задумываясь, в силу выработанных привычек, тело само выполняет домашние дела. Заученный процесс мышечной памяти. В дверном проеме заскрежетал ключ.

– Ты опять не закрываешь дверь, – в голосе мужа слышится легкое раздражение.

– Здравствуй. Устал? – зачем-то спрашиваю я, ведь и так видно, что устал. Беру пакет с грязным контейнером из-под обеда и снова возвращаюсь на кухню. Дежурный ужин перед телевизором, практически в полном молчании. О чем-то рассказывать не хочется, понимаю, что ему не до моих душевных переживаний. Он просто устал… Поесть и, ни о чем не думая, включить программу с монотонным бурчанием телевизионных персонажей или политологов-кочевников, слоняющихся из передачи в передачу. Под этот аккомпанемент глаза сами сомкнутся, и он провалится в сон без каких-либо сновидений. Кто-то может позавидовать, глядя на нас с мужем, со стороны мы прекрасная пара. Да, мы неплохо смотримся вместе, не ругаемся и не скандалим, не выясняем отношения даже в стенах нашего дома. Но обычный многолетний быт меняет картину брака. Рутина не убивает отношения, она приводит к неизбежности перехода на другой уровень.

У Сургановой есть мудрые строчки: «Не привязывай тех, кто любит, и к любимым не привыкай…» Мы привыкли друг к другу. Наш брак не пребывает на грани развала. Наши отношения не превратились в привычку совместного проживания. Но они стали «тапошными»… Старые тапочки, местами они уже протерты, да и рисунок на них не столь ярок, как в день покупки, но они привычны и любимы. Стопа ныряет в такую знакомую растоптанную тапку, прячась в привычный уют и разношенность по ноге. Как и во многих браках, которые длятся многие годы, к нам незаметно подкралась монотонность, со временем яркие чувства стали выцветать. Кажется, мы слишком хорошо друг друга знаем, чтобы чему-то удивиться, мы перестаем вслушиваться в пустую болтовню на абстрактные, отвлеченные от семейного уклада темы, слышим только бытовые вопросы, которые надлежит решить. Чувства не стали черствыми, все так же ощущаются забота, сопереживание, но они стали пресными, в них нет не то что салюта, в них нет даже огоньков. Вечера расписаны до конца жизни – ужин, просмотр телевизора, сон. Наши отношения стали монотонны и размеренны, как тиканье будильника в ночной тишине пустой квартиры.