Где живет счастье в эпоху Инстаграма
Шрифт:
Когда у меня появилась электронная почта, я недолго думая отправила Мартину факс, объяснив, что теперь мы можем переписываться через Интернет. Не помню, была ли у него почта или он специально установил ее, но мы снова стали переписываться, более того, с новым средством связи интенсивность нашего общения возросла.
Надо отдать должное, Мартин оказался интересным собеседником. Приняв мои правила игры поддерживать переписку нейтральной, лишь иногда, совсем не часто, он писал о том, что мечтает увидеть меня. В остальном рассказывал о бизнесе, музыке, о друге Тимоти из группы Eagles, о том, как прошел день… А у меня тоже вошло в привычку писать ему о своей жизни день за днем. Новостей и событий было много. Когда я планировала на рождественских каникулах поездку по Европе,
Весной учеба в LSE закончилась. Я ненадолго съездила в Ростов, чтобы через месяц снова вернуться в Лондон, теперь уже на стажировку в мой первый инвестиционный банк. Пока я была в Ростове, переписка прекратилась, но потом снова возобновилась, потому что на моем рабочем компьютере в Сити, разумеется, была электронная почта. Писать друг другу стало не то чтобы потребностью, а скорее привычкой, ежедневной рутиной, без которой день – не день.
Но в одно прекрасное утро все изменилось. В своем письме Мартин радостно сообщил мне, что группа Eagles воссоединилась и планирует большое европейское турне, в которое он тоже приглашен. Как типичный американец, даром что состоятельный, по американским меркам, и богатый, по нашим, Мартин, тем не менее, никогда не был в Европе. А сейчас ему предстоит увидеть Париж, Лондон, другие европейские столицы и, конечно, меня. Он был счастлив!
А я? Совсем нет. Одно дело – ничего не значащая переписка и совсем другое – встретиться наяву. Эта встреча отчего-то пугала меня, буквально разрушая мой стабильный мир, где Мартину отводилась вполне определенная роль – писать мне письма. Я не хотела что-то менять, но что делать в этой ситуации, не знала. Я боялась встречи и в то же время боялась его обидеть в искренних чувствах. Я не давала ему авансов, но прекрасно понимала, что являюсь виновницей его увлеченности. Моя вина была только в том, что я не могла на нее ответить и не прекратила переписку раньше. Понимая, что могу стать причиной разочарования, я заранее расстраивалась, переживала, напрягалась и, в результате, почувствовала себя совершенно несчастной. В тот момент пришло осознание, как сильно мы в ответе за других и что не отвечать взаимностью на чьи-то чувства ничуть не легче, а, быть может, даже сложнее, чем когда взаимностью не отвечают тебе. Это разные состояния, но и то, и другое тяжело.
А Мартин продолжал писать. В одном письме я прочитала следующее: «Каждое утро я смотрю новости на одном и том же канале, потому что их ведущая похожа на тебя. Конечно, она не такая молодая и красивая, но все равно, глядя на нее, я представляю тебя». Ох, как я вспылила! В ответ он получил мое гневное: «Как можно восхищаться кем-то, кого ты видел всего один-единственный раз в жизни почти два года назад? Это по меньшей мере странно! Я живой человек, со своими достоинствами и недостатками, и совсем не хочу, чтобы из меня делали какой-то идеал или икону. Не нужно возводить меня на пьедестал, потому что потом будет больно разочаровываться!» Я твердо попросила Мартина, если он хочет продолжать общение, вернуться к нейтральному тону переписки. Он извинялся, но принял к сведению.
Потом он пригласил меня присоединиться к группе во время гастролей в Париже, ему хотелось первый раз в жизни посетить этот романтичный город вместе со мной. Я решительно ответила: «Нет!» – хотя в Париже до этого никогда не бывала и мечтала о нем.
Чем ближе приближался концерт Eagles в Лондоне, а значит, и встреча с Мартином, тем больше я нервничала, хотя принимала это как неизбежность. Он заранее знал, где остановится, и за несколько дней до приезда пригласил меня на ужин
После ужина Мартин пригласил меня зайти в отель, он что-то привез для меня и хотел показать. Пересиливая себя, я не отказалась. Когда мы вошли в огромный номер, то мой взгляд сразу выхватил несколько фотоальбомов, лежащих на журнальном столике. На открытых разворотах были мои фотографии, на которых я улыбалась рядом с моим ростовским возлюбленным или в его объятьях. Эти фотографии были сделаны Роном, когда он приезжал в Ростов, он присылал их мне. Но я не ожидала их увидеть у другого человека.
Я развернулась и ушла. Я ничего не собиралась объяснять, это была моя жизнь и мои чувства. С прошлого лета, когда все это было, так много всего произошло и изменилось! Тот роман был закончен. Я жила в другой стране, вокруг были другие люди, у меня были новые друзья, и даже любовь была другой. Но все это было моим! К в самой ситуации, с этими заранее приготовленными альбомами, чувствовался вопрос. Даже требование. Ожидание объяснений. И это нарушало мои границы. Я ушла без объяснений и прощаний. Так резко я поступаю крайне редко, но в тот момент иначе не получилось.
Наутро я получила письмо. Мартин признавал свою бестактность, извинялся, объяснял, что ничего не имел в виду. Больше мы не виделись. В тот же день я получила от него два билета на концерт Eagles на стадион Wembley, в ВИП-зону. Мы пошли туда с моей подружкой Каринкой, сидели среди состарившихся богатых хиппи. Они были такими клевыми, эти старые марихуанщики, так отрывались, что временами было непонятно, куда смотреть, на сцену или на них. Концерт был просто фантастический – настоящий праздник! Eagles жгли! Пели в основном старые, любимые всеми песни, в том числе ту, для которой, по словам Мартина, он писал музыку. Мартина среди зрителей не было. Как он и предупреждал заранее, он находился за кулисами, с артистами. Я была этому рада.
Удивительно, но после той единственной встречи мы переписывались еще долгих три года. Тот Мартин, который писал письма, меня не путал, а, напротив, по-прежнему был частью привычной жизни, хотя за это время у меня появилось множество других электронных адресатов. В 1999 году я написала Мартину, что выхожу замуж и больше писать ему не смогу. Наша многолетняя переписка закончилась. Затерялись диски и кассета, которые он мне передавал. Возможно, где-то у родителей лежат его первые письма, написанные на голубой бумаге с водяными знаками и вензелем. Осталась только наша с Кариной фотография с концерта Eagles, которую я сейчас держу в руках. Июль 1996 года. Мы на стадионе Wembley, в ВИП-секторе, рядом со сценой. Нам там по 24 года, и мы счастливы.
27 июня 2012 г
#italy #жить
Могла ли я подумать еще несколько дней назад, что окажусь на Сицилии? Или что встречу рассвет среди полей и гор? Не думала. Но если бы мне намекнули, что это возможно, я бы тут же в это поверила. Какое-то время назад я приняла тот факт, что жизнь интереснее и удивительнее, чем мы можем себе представить и нафантазировать. Ничего неизвестно наперед, и тем прекраснее все, что происходит.