Где зимует кузькина мать, или как достать халявный миллион решений
Шрифт:
Почему щеки вдруг стали мокрыми? Дождя вроде нет.
Ну чего реветь-то?
Вспоминайте бурную радость в детстве. Как вы, задыхаясь, бежите по лужам, по этим звенящим потокам. Фонтаны брызг, ноги мокрые, и не только ноги.
Карманы, полные камней, — драгоценная ваша добыча из самой глубины ручьев. От мамы, конечно, влетит, но это потом. А сейчас…
Весна во всем теле, прекрасная, чарующая, волшебная.
Еще вдох, вдох, вдох… выдох… И больше ничего не нужно…
С ОКТАВОЙ вас, родненькие вы мои!
Я сейчас просто
Вы попробуйте искусственно вызвать чувство, что вы есть личность, что вы есть совершенство. Да, я понимаю, что это вам тяжело. Да, я понимаю, вам кажется, что это неприлично. Что-то в этом непонятное, неудобное… Вы согласны?
— Ну-у, да-а, конечно, но ведь это все искусственное, не настоящее, неправда, — это говорите вы — величайшие з-з-за-нуды всех времен и народов!
Все равно попробуйте!
Если ваша правда не дает никакого результата, а эта неправда, выдумка, ложь — дает?
Ваша победа, ваш конечный результат нас рассудит.
Знаете, что сказал принц Гамлет своей мамаше, когда та ударилась в самобичевание? Он сказал ей:
— Наденьте маску добродетели, она привьется, прирастет к лицу.
Вот что он ей сказал. Маску! Понимаете? То есть метод искусственной мичуринской прививки положительных качеств к скверному характеру, особенно женскому, был известен уже во времена Шекспира. А вообще-то еще гораздо, гораздо раньше.
Итак, в детство будем впадать. Даже не в молодость, а в детство. Вспомните, как поступает ребенок!
Вы подарили ему машинку или куклу. Он может часами сидеть, играть, песни петь, что-то сам себе рассказывать. А может и без куклы, и без машинки. Вокруг хлам какой-то валяется — пробки, пуговицы, фантики.
Со стороны смотришь: сидит, не пойми чем занимается. А в этот момент ваш ребенок находится в величайшем из миров, где царствует добро, где добро всегда берет верх над злом. И в этом мире он учится, он тренируется. А мы сейчас чем занимаемся?
Значит, забываем, что мы дедушки, забываем, что мы бабушки, забываем, что мы мамаши, папаши. Забываем свое образование, свою должность. Постепенно уходим в мир детства, из которого мы с вами давным-давно незаметно ушли. Или нас вышвырнули оттуда? Куда? В ту серость и обыденность, которая называется «взрослость».
Все это забываем и входим в новое состояние своей жизни.
Вы увидите, как начнут меняться ваша жизнь, ваши мысли, ваше ощущение реальности. И вы увидите, как на это ваше новое состояние будет эхом откликаться все, что вас окружает! Да, именно так. Предупреждаю: это так и будет.
И никакой мистики.
Октава Мирзакарима
P.S. Однажды
Что такое Октава, я на своей шкуре первый раз почувствовал знаете когда?..
Кажется, в тот момент я и стал тем, кто сейчас есть. Мой отец и мой брат приехали меня забирать из армии. К тому моменту меня уже выписывали из госпиталя, где я пролежал целых полгода. Одним словом, комиссовали.
Врач передал отцу конверт, в котором, как оказалось, были выписка из истории болезни и мой диагноз.
Мне врач сказал: «Иди в коридор, погуляй», — а отца и брата завел к себе в кабинет. Мне было интересно, что у меня за болезнь такая. Понимаете? И я пошел в ординаторскую, чтобы послушать, о чем они там говорят.
И вдруг слышу, как врач говорит: «Мы сделали все возможное, но ему от силы осталось несколько месяцев жизни».
Первая реакция знаете, какая у меня была?
Как будто сразу я оказался в какой-то белой, матовой емкости, совсем отдельной. Там была абсолютная тишина и одновременно ужасное одиночество.
Опомнился уже на крыше. Оказывается, пошел в лечебный корпус, поднялся на пятый этаж, потом на крышу, перелез че-
рез бордюр и стою. Я хотел броситься с крыши. Зачем мне три месяца? И вдруг вспомнил.
У отца бронхиальная астма. Трое уехали, один вернулся и С ним два гроба — мама не выдержит. Я подумал: поеду. Поеду домой. И там уже это сделаю. А что? На один день позже, на один день раньше…
Трое с половиной суток мы в поезде ехали.
Я лежал, смотрел на людей…
Дорогие мои!
Мы все думаем, что кто-то обязательно умрёт, но только не я. Все мы так думаем! Что кто-то заболеет по-настоящему, но не я!
Я буду жить сто лет, воняя и отравляя окружающую среду… Мыслями. А вы о чем подумали? Это вы все так думаете, дорогие мои.
Все вы, многие из вас, дурью маетесь. Когда у вас останется месяц жизни, все ценности у вас поменяются. И вы увидите, вам будет глубоко начхать, что думают о вас люди. Вам будет глубоко наплевать, кем работает ваш лучший друг. Вам будет глубо-ко… на все людские ценности. Я это пережил.
Приехал домой. И с каждым днем мне становилось все тяжелее, тяжелее, тяжелее.
Примерно в двенадцати километрах от нашего дома начинаются Памирские горы. И там есть три высоченные скалы, высотой где-то до трех километров с отрицательным уклоном. Называются «Три девушки».
Решил привести свое желание в исполнение — хотел именно оттуда броситься. Ушел в горы, где-то часа в четыре вечера добрался.
Но желание и исполнение — это разные вещи. Согласны?
Я просто на краю сидел. В том месте, где мы на дельтаплане в своё время летали. Это выше Останкинской башни.