Геббельс. Портрет на фоне дневника.
Шрифт:
Гитлер, ускользающий, неожиданный, заботящийся о том, чтобы оставаться не познаваемым и своими политическими приспешниками, обьгчно предпочитающий проводить досуг в непритязательном обществе обслуживающего персонала – слуг, секретарш, диетической поварихи – и скрываемой от посторонних глаз своей подруги Евы Браун, – это все тоже Гитлер.
«Гитлер был виртуоз власти… – пишет М. Штюрмер. – Он умел сочетать ледяное отчуждение и экстатическое объединение. Эта двойственность была инструментом его власти. Он сохранял дистанцию со всеми: с собственной партией,
20 февраля 1938-го в рейхстаге, подводя итоги пятилетнего правления нацистов, Гитлер сказал: «Нет учреждения в этом государстве, которое не являлось бы сейчас национал-социалистическим… Никто из занимающих ответственные посты в этом государстве не сомневается, что я – облеченный властью лидер империи».
На вопрос о ближайших сотрудниках Гитлера Геринг в Нюрнберге ответил: «Ближайшим сотрудником был в первую очередь я. Затем ближайшим сотрудником – это слово не совсем правильно – был доктор Геббельс; Гитлер просто больше говорил с ним, чем с другими».
Тяготение фюрера к разговорам с ним и потом записи Геббельса в дневнике о состоявшемся общении, перекладывание в тетрадь высказанных фюрером намерений тренируют прилежного Геббельса в еще большем прилежании к начинаниям фюрера, к предугадыванию их. К тому же он – посвященный.
23 января 1937. Тайное соглашение о заключении германояпонского договора. Я тоже в этом участвую. Теперь будем зондировать и в других странах.
28 января 1937. Собрание у фюрера: он объясняет напряженность, указывает на силу России, рассматривает наши возможности… надеется, что у нас будет еще 6 лет, но, если подвернется очень хороший случай, мы его не упустим. Россия изо всех сил стремится к мировой революции. Это значит, что мы с каждым годом становимся сильнее. Ее истерические вопли склоняют к нам новых союзников.
Но: «У Парижа нет собственной линии. Диктует Сталин». Антибольшевизм был постоянным демагогическим прикрытием нацизма, политической игрой на страхе буржуазнодемократических стран перед экспансией большевизма и извлечением выгод из этого страха.
Самый рьяный создатель мифа Гитлера, всегда на страже его непоколебимости, целостности, постоянно выступая и вызывая энтузиазм («Как хорошо выступать перед легко воспламеняемой публикой!»), Геббельс сам попадает в это заряженное, наэлектризованное им же поле. Утверждая культ фюрера, воспламеняясь от воспламененных им слушателей, он сам все очевиднее становится добровольным пленником мцфа фюрера.
Если прежде, трезвея – от личной ли досады или от невысказанных вслух сомнений, несогласий с «шефом», – он бывал критичен в дневнике, то теперь критика почти изгнана. Геббельс во власти самовнушений. В эту пору нарастающих решительных активных действий Гитлера ослепленность, восторженность умеряют тревогу Геббельса, страх, укрепляют уверенность в могуществе Гитлера.
«Арабы чтут фюрера, как святого». Посетив могилу родителей Гитлера в Линце, полон трепета: «Потрясающее чувство оттого, что здесь покоятся родители столь великого исторического гения». И как лестно быть вблизи божества. Но помеха величию Гитлера – конкурирующая католическая церковь.
5
6 февраля 1937. Фюрер мощно обрушился на церковь. Он прав! Они испортили нашу мораль и обычаи. Прежде всего обратили смерть в отвратительный ужас. В античности этого не было.
23 февраля 1937. Не партия против христианства, а объявить себя единственно подлинными христианами, – примеривается Геббельс к формуле борьбы. – И затем всей мощью партии против саботажа.
Но Геббельс попадает впросак. Гитлер идет куда дальше, он отрекается от христианства, пусть до поры не демонстративно. Христианство фашизму обременительно, враждебно, противопоказано. Культ фюрера – это идолопоклонство. Фашизм отступает в варварство, там ищет опору, культивируя варварство первобытных германцев в противовес христианству с его цивилизацией. Религией стал миф о расе, миф о фюрере. «Антисемитизм Гитлера был еще и плохо скрытой формой разрыва с христианством» (Норман Бирнбаум [40] ).
40
Н. Бирнбаум – американский социолог и историк права.
11 марта 1937. Католики всегда противники государственной власти. Они должны ими быть в силу своей религии. Но почему же Ватикан так открыто блокируется с большевизмом? Загадка? Нет, тут тот же корень.
Возмутившись преследованием церкви, министр Эльц вышел из партии, из кабинета. «Все просто поражены этой бестактностью. У этих людей есть авторитет выше авторитета Родины: единоблаженная церковь». Добавлю, что фон Эльц отказался принять наивысшую награду – золотой значок нацистской партии – жест и вовсе немыслимый.
Наконец Ватикан издает энциклику против большевизма, то, чего добивался Гитлер.
27 марта 1937. Наконец-то они поступили решительно. Наглость высочайших, высоких и малых святош совершенно невыносима… Скоро мы с ними покончим.
2 апреля 1937. Звонок фюрера: он идет в атаку на Ватикан. Теперь начнутся процессы в Кобленце. Как пролог – ужасное убийство мальчика на сексуальной почве в бельгийском монастыре.
11 апреля 1937. Процесс Россента (капеллана) открыл наконец связь КПГ с католицизмом. Тем хуже для церкви. Мы без оглядки пойдем на все.
12 мая 1937. Долгий разговор с фюрером о проблеме церкви. Он приветствует радикальный поворот процесса против священников. Он не собирается превращать партию в церковь. И сам не собирается возноситься до Бога. В этом серьезные разногласия с Гиммлером. Мы должны согнуть церковь и превратить ее в нашего слугу. Целибат отменить. Экспроприировать церковное имущество. Запретить изучать теологию до 24 лет. Этим мы отнимем у них лучшую смену. Монастыри распустить, воспитание у церкви изъять… Тогда они будут есть у нас из рук. Но первоочередное – процессы. Они идут по плану и вызывают огромное внимание. Все, как мы хотели.