Гедонис. Этот счастливый токсичный мир
Шрифт:
Когда-то Стрела был десятником и моим напарником. Но потом ему раздробило ноги так, что при всех достижениях медицины нормально не собрали. Стрела не отчаялся и научился в совершенстве водить любой транспорт, всегда мог подбросить куда угодно и, если надо, накостылять обидчикам. В прямом смысле. Он надеялся, что скоро изобретут достойные протезы, с помощью которых он сможет легко бегать, но пока они не особо радовали. Впрочем, Рикарда Дубарро над этим работала. И в ее честь фанатеющий Стрела уже второй год ходил бритый на полголовы, носил очки с красными стеклами и ненавидел Орланда Эвкали. Он бы и волосы покрасил в алый, но краска ненатуральных цветов была доступна только верхам. Так что Стреле приходилось довольствоваться
– Маска! – взвизгнула Болтушка, когда я открыл дверь. Перед глазами так плыло, что сперва я увидел вместо сидевших внутри Эйны и Шифра два пятна – розовое и темно-зеленое. – Только не говори мне, что у тебя опять интоксикация!
– Да нормально, – сказал я, но в салон меня затаскивали в четыре руки – две горячие и две ледяные.
– Тебя эволюция стороной обошла, или как? – взвинтилась Болтушка. – Ты же обещал сам не лезть, если их будет много!
Розовое пятно постепенно обрело очертания – пучок волнистых светлых волос, две длинные коралловые пряди, обрамляющие лицо. Курносый нос, красные линзы, длинные накладные ресницы, пухлые губы. Розовая футболка с надписью «Я конфетка, но меня не раскусишь», шорты на лямках ей в тон, кроссовки на платформе. С виду – фарфоровая куколка. По натуре – змеюка, каких поискать. Орланд не зря прозвал ее розовым чудовищем.
– Да их была всего дюжина! – ляпнул я и получил затрещину ладошкой с опасно острыми ногтями.
Пока Эйна меня не добила, Шифр – наш аналитик, получивший позывной из-за необычного способа общения, – высунул патлатую голову из толстовки, как черепаха из панциря, стянул с меня маску и приставил к губам бутылку со специфическим запахом антидота. Слава токсикологам, что я еще не помер после таких миссий. Проглотил священного зелья сколько смог и откинулся на спинку сиденья.
У обычных людей таланик работал не так активно, как у меня, и интоксикация наступала гораздо медленней. Таланики вообще нельзя было использовать долго. Особенно это касалось мощных типов, где Рация содержалось больше, чем в других. Точнее говоря, капсула у всех была одна и та же, чтобы не приходилось вырезать и вставлять новую всякий раз, когда менялся уровень, но работа ее зависела от удольмера. Люди с нулевого по пятый вообще не имели права пользоваться талаником, он у них попросту не работал. Я же находился на десятом, так что мой допноситель [9] выделял самое больше количество Рация, но я прибегал к его помощи редко из-за отката. Он становился все сильнее, и я не имел права просто отключиться. Надо было сперва подбодрить ребят.
9
Дополнительный капсульный носитель. То же, что и таланик. Удольмер, в отличие от него, называют основным носителем, потому что Раций в нем действует постоянно, а не короткий промежуток времени.
– Болтушка, ты в этот раз превзошла себя, – сказал я Эйне. – Отлично сработано. Это была лучшая маска за всю историю моих ролей.
– Бармен, правда, ходячий полиграф? – Судя по голосу, наша мастерица гипноза слегка успокоилась.
– Да. Хорошо, что ты сделала глубокое внушение, более слабое он бы просек. Я уверен, что к утру у нас будет Жемчужина.
Я старался говорить бодро, но язык предательски заплетался.
– Маска, у тебя кровь! – взвизгнула Болтушка, увидев темное пятно, проступившее сквозь мою куртку. – Ты почему не сказал, что ранен, болван?!
Ее голос доносился до меня, как из глубины туннеля. Откат вошел в полную силу мгновенно. Голова резко потяжелела, тело обмякло, я безвольно качнулся вперед и нырнул лицом в безразмерную толстовку Шифра, пахшую мятными леденцами, которые он всегда носил в карманах.
Не знаю, сколько времени я пробыл в отключке,
Восточному небу, как и мне, вспороли бок, и оно алело рассветом, перебинтованное облаками у горизонта. Стрела дремал, опустив спинку сиденья, Шифр стоически охранял меня. Он всегда сильно поджимал губы, и мне порой казалось, что рта у него нет вообще. Как, впрочем, и глаз. Они были красивого темно-зеленого цвета, но Шифр прятал их за челкой.
Обычно он сутулился, но сейчас сидел очень прямо – переживал.
– Есть результат? – спросил я. – Жемчужину достали?
Мы гонялись за ней с тех пор, как узнали, что Конгломерат планирует глобальную аферу, завязанную на какой-то важной персоне. Пришлось провести огромную работу, чтобы добраться до Халла и доказать, что он – распространитель эйфории. Иначе мы не смогли бы его накрыть.
«Бш. раб», – написал Шифр на своем планшете и сунул мне под нос.
Это означало: «Болтушка над этим работает».
– Маска, какого токсина? – резко сказал Стрела, повернувшись ко мне. – Ты же обещал!
Без красных очков вид у него был неожиданно бледный, почти больной, а без улыбки он выглядел, как иной человек без кожи – неестественно до мурашек.
«Придурок», – показал мне доску Шифр. Вот так, без всяких сокращений, чтобы я понял его наверняка.
– Да ладно вам, парни! – попытался я разрядить обстановку. – Все было под контролем.
– Ты обещал в этот раз не рисковать, – отрезал Стрела. – Если ты еще раз это повторишь, я тебя фургоном перееду, понял?
Повисло тягостное молчание. Правая рука была холодной. Полагаю – у всех нас.
– Понял, – кивнул я и замолк, стараясь выглядеть пристыженным. – Вы правы, я безбашенный придурок. Не знаю, что на меня нашло. Просто у них не было запрещенки, а я так засиделся в последнее время…
«Маньяк адреналиновый», – ткнул меня носом в доску Шифр. Он все еще сильно злился, раз писал без сокращений.
– Согласен, прости. И такой придурок, как я, не заслуживает ваших переживаний, так что прекращайте тратить на меня удовольствие. Давайте уже перейдем на сторону мира и добра, ладно? Мы только что провернули большое дело!
Прошла минута… две… три…
– Иди уже домой, – фыркнул Стрела, наблюдая за мной через зеркало заднего вида. – А то такой зеленый, что на улице с деревом спутают и удобрениями польют. Когда Болтушка вернется, придумаем тебе коллективное наказание, понял?
«Вали домой, кусок идиотизма», – подтвердил Шифр.
Я с улыбкой взъерошил его темные волосы.
– Ты уже нарвался на две трионы отработок, ты в курсе?
Шифр судорожно стер и написал снова:
«Докажи».
Мы со Стрелой рассмеялись. Никто из нас, кроме Болтушки, не знал, почему Шифр не разговаривает. Но я был почти уверен: этот парень просто не хотел, чтобы его отправили на Аморановы острова за злословие.
Мне, и правда, было плохо, поэтому я не стал спорить и, привычно надев маску, вышел из фургона.
Впереди виднелись позолоченные завитки парадных ворот. Они странно выглядели на фоне лаконичных соседских заборов, и многие мои знакомые втайне считали, что это пошловато. В наше время пытаться имитировать роскошь, и правда, было нелепо. Но вы объясните это моим родителям, которые выросли на исторических книгах – папа – и на дамских любовных романах прошлых веков – мама. Их стараниями наш дом выглядел как особняк на старинной открытке – двухэтажный, с огромной гостевой зоной в подвале, просторной кухней, тремя спальнями, одну из которых я переоборудовал в спортзал, когда родители переехали на Парадис. А еще двумя ванными, двумя кабинетами и двумя кладовками.