Гектор и секреты любви
Шрифт:
— Как здесь красиво, — послышался голос Жан-Марселя.
Гектор пошел на этот голос и увидел Жан-Марселя, любующегося большой галереей на колоннах, которая от времени стала слегка колченогой.
Будучи новым, этот храм, вероятно, был великолепен, сегодня же от его руин исходило невероятно трогательное очарование. Похоже на ушедшую любовь, подумал Гектор.
Жан-Марсель рассказывал:
— Этот храм прослужил им целый век, а потом начались войны, они их проиграли, и джунгли все поглотили.
Гектор заметил еще несколько красных колышков посреди руин.
— Чушь собачья, — махнул рукой Жан-Марсель, — все это туфта, не думаю,
Гектора волновало, подскажет ли этот храм что-то полезное, не потащился ли он в такую даль, только чтобы полюбоваться былой роскошью исчезнувшей культуры. Когда-то, вероятно, та же участь постигнет и западную цивилизацию, и какие-нибудь марсиане посетят развалины его города, приняв остатки светофоров за древних божков.
Он с трудом поспевал за Жан-Марселем, который карабкался на большую, обвалившуюся по краям лестницу, как вдруг они услышали женские голоса.
Потом они увидели двух маленьких японок, перемещающихся по верхней галерее.
— Зря это они, — покачал головой Жан-Марсель.
— Из-за мин?
— Да нет, из-за того, что эта штуковина может рухнуть в любой момент. Несмотря на то что япошки ничего не весят.
Они стали знаками показывать девушкам, что нужно оттуда уходить. Японочки в кроссовках, казавшихся больше своих хозяек, и крохотных белых панамках подпрыгнули, увидев мужчин, а потом стали мелкими шажками спускаться к ним.
Они познакомились с Мико и Шизуру, одна из них хорошо говорила по-английски, а вторая не знала ни слова на этом языке.
Гектору стало жарко, он утомился и потому предпочел поболтать в тени с японками, пока Жан-Марсель с энтузиазмом исследовал все доступные уголки храма.
Японки были подружками. Как мы уже говорили, люди легко открывали душу Гектору, и Мико рассказала ему, что уговорила Шизуру отправиться в поездку, чтобы отвлечься от переживаний, связанных с несчастной любовью. Гектор взглянул на малышку Шизуру: на ее фарфоровом личике действительно были заметны следы печали. Она едва не вышла замуж за парня, которого очень любила, но в какой-то момент он решил, что это не слишком удачная идея. Почему? А потому что они занимались тем, чем обычно занимаются влюбленные, а потом жених посчитал, что, если Шизуру могла делать это до свадьбы, значит, она несерьезная девушка и, следовательно, ни о каком законном браке не может быть и речи. И вот теперь Шизуру все время думала только о нем, и Гектор вполне мог ее понять.
Он попытался придумать для Шизуру что-нибудь утешительное. Во-первых, если парню приходят в голову подобные мысли, то он никак не подходит такой девушке, как Шизуру, которая отправилась на экскурсию в недавно разминированный храм в опасном месте. То есть она все равно не была бы счастлива с ним. Мико перевела, а Шизуру внимательно ее выслушала, и в конце на ее лице появилась слабая улыбка. Вся эта история заставила Гектора вспомнить свои вопросы. Почему остаешься влюбленным в того, кто приносит тебе страдания? И почему не хранишь любовь к желающему тебе добра? Похоже, эта болезнь поражает даже японок, и ему на ум пришли слова из письма профессора насчет «культурологических глупостей».
Мико и Шизуру заспорили, а потом Мико сказала Гектору, что в одном из уголков храма ей попалась занятная скульптура, совершенно не похожая на хоровод танцовщиц с загадочными улыбками.
Тут вернулся Жан-Марсель, которого
— Гм-гм, — засомневался Жан-Марсель, — так мы окажемся за пределами храма.
— Но вот же красные колышки, — успокоил его Гектор.
— Ну-ну…
— Но они ведь уже здесь ходили.
— Япошка легкая, а земля мягкая, — размышлял вслух Жан-Марсель.
Они двинулись в путь, впереди Жан-Марсель, а за ним Гектор, Мико и Шизуру. Гектора порадовало, что первой идет не Шизуру, потому что, предположил он, ей, наверное, наплевать, взлетит она на воздух или нет, так что особой осторожности от нее не жди.
— Все в порядке? — спросил Гектор Жан-Марселя.
— Да, да, все о’кей.
Тем не менее Гектор заметил, что Жан-Марсель идет, пристально всматриваясь под ноги, и подумал, что все не так уж чтоб о’кей и глупо подорваться на мине во время экскурсии или даже выполняя задание большой фармацевтической лаборатории.
Однако Жан-Марсель напевал, поэтому можно было надеяться, что он не слишком волнуется. Гектор различил несколько слов:
Если веришь в судьбу, Бери свой рюкзак и прыгай… [4]4
Строчки из песни, популярной у французских парашютистов из Иностранного легиона, воевавших в Индокитае.
И подумал, что есть в Жан-Марселе что-то от военного, так что ему можно доверять.
В стене храма открылся небольшой пролом, они вошли в него и оказались в квадратном внутреннем дворике, стены которого были украшены уже знакомыми им фигурами танцовщиц. Среди них, однако, выделялся барельеф, не похожий на остальные.
Гектору он показался забавным, потому что напоминал первый сеанс психоанализа в мировой истории. Пациентка лежала на диване, а психоаналитик, тоже женщина, расположилась рядом с ней. Она, конечно, сидела не в кресле, а тоже на диване и одновременно массировала ноги пациентки, но поскольку все это происходило в десятом веке, неудивительно, что психоаналитические технологии еще не были отработаны. Диван напоминал дракона и изображал, по всей видимости, невроз пациентки, который ей предстояло приручить с помощью врача. В нижней части барельефа можно было увидеть множество рыб, черепах и разных морских существ, наверняка символизирующих силы, кроющиеся в глубинах подсознания. Слева, у самого края, находилась ассистентка, ведущая запись клиентов на прием.
Гектор подумал, что профессор должен был очень заинтересоваться этим барельефом, если тот попался ему на глаза.
— Ладно, это еще не все, — сказал Жан-Марсель, — мы еще не завершили круг.
Гектор ответил, что предпочитает остаться в этом дворике и повнимательнее рассмотреть первый сеанс психоанализа в истории. Мико поговорила с Шизуру, и они решили поступить так: Жан-Марсель и Мико продолжат исследование храма, а Гектор и Шизуру спокойно дождутся их, сидя в тени.