Гемини
Шрифт:
По соседству стоял верстак с большим увеличителем. Генри поставил его в таком месте, чтобы, работая, не пропускать игры любимых «Филлиc» [1] по телику. Даже мастеря скворечник, следил за игрой. Он глянул на висящее за окном творение своих рук и повеселел еще больше.
Решение сделать скворечник явилось неожиданно. Возможно, от балды – по крайней мере, пока только-только приступал к работе. Обычно постройкой скворечников занимаются девятилетние мальчишки, чтобы вступить в скауты, а не профессиональные снайперы экстра-класса, скрашивающие досуг между убийствами.
1
Профессиональная бейсбольная команда из г. Филадельфия (прим. пер.).
Вешая скворечник на дерево, Генри испытал настоящее блаженство. Он своими собственными руками построил дом. Пусть маленький, не лодочный сарай и даже не садовый – эти постройки он заказывал специалистам. Но все же создал убежище для живых существ, которые в нем осядут и будут считать своим домом – по крайней мере, до нового перелета. Сколько снайперов занимаются творческим трудом после заданий? Вероятно, нисколько.
Скворечник покачивался на ветру. Генри нахмурился. Непорядок. Видимо, после Льежа не получилось до конца освободиться от мрачных мыслей. Из-за неудачного выстрела весь мир, казалось, сдвинулся процентов на десять от нормы.
Нет, не в этом дело. Непорядок ему не почудился.
Вскоре он понял причину – от соединения крыши со стенкой скворечника на левом боку отошли две щепки. Большинство людей их бы не заметили, а заметив, вряд ли бы пошли исправлять.
Но люди – это не птицы в поисках гнезда. В глазах птиц щепки выглядят как заостренные колья. Потенциальный жилец, подхваченный порывом ветра и не удержавшийся на насесте, мог легко на них напороться. Вот, видимо, почему скворечник пустовал с самого начала. Ошибки начинаются с мелочей, даже в мире пернатых.
Генри подошел к шкафу с инструментами и выдвинул ящик, в котором держал нарезанную мелкими квадратами наждачную бумагу, рассортированную по степени зернистости. Он выбрал средний квадратик, подумав, поменял его на менее жесткий и отправился чинить скворечник.
Закончив, он посмотрел вокруг в поисках жильцов. «Ну вот, ремонт закончен. Прилетайте уже, пока жилье не захватил злюка зимородок и вам не пришлось растить птенцов в гнезде на открытом воздухе под терновым кустом», – мысленно произнес он. Вместо птичьего щебета он услышал сигнал тревоги с телефона. Это означало, что к дому приближается чей-то автомобиль.
Генри знал, кто к нему едет, мысленно готовился к визиту и ожидал, что он последует раньше. Видно, пробки на дорогах помешали. Он начал обходить дом спереди, потом вспомнил, что все еще держит в руках наждачную бумагу, и, не обращая внимания на гудки, вернулся в гостиную. Даже если б на порог явилась целая компания архангелов, объявила о наступлении Судного дня, сказав, что его задница теперь трава, а Бог – газонокосилка, он бы заставил их ждать, пока не приведет все в порядок. Всему свое место, и Генри, прежде чем приступать к следующему делу, всегда проверял, все
Раздался еще один гудок клаксона. Генри вышел. Дел Паттерсон припарковал свою сухопутную яхту (как всегда, неуклюже), выскочил с водительского сиденья и бросился навстречу Генри, размахивая рапортом об уходе в отставку, который ему доставили днем раньше.
– Ты что удумал?! – воскликнул Паттерсон вместо приветствия.
– Ага, я тоже рад тебя видеть, Дел, – ответил Генри. – Заходи, присядь, чувствуй себя как дома, а я пока приготовлю выпивку.
Минуту спустя Паттерсон примостился на краешке дивана в гостиной. Яркий солнечный свет не повлиял на его настроение. Генри вернулся с кухни с пивом и кока-колой, Дел держал рапорт наготове.
– Я должен был уйти, – сказал Генри. – Оступиться разрешается почти на всякой работе. Но только не на этой».
– Лучше тебя у нас все равно никого нет, – возразил Паттерсон. – Ни у кого нет. Можешь мне поверить, мы проверяли.
Генри поставил кока-колу на столик перед коллегой. Дел смотрел набычившись, как человек, доведенный до крайности, не желающий больше отступать. Очки в черной оправе иному владельцу придают вид оторванного от жизни профессора. Паттерсон в них выглядел символом суровой власти, решения которой не подлежат обсуждению.
– Прохладительное? Только не сегодня, – Дел скомкал рапорт, бросил на столик и щелчком сбросил его на пол.
Генри вскинул брови.
– Уверен?
– Ты действительно уходишь в отставку? – ровным голосом спросил Паттерсон. Генри кивнул. – Тогда уверен.
Генри заменил кока-колу пивом. При первой же встрече он заметил, что Паттерсон любит выпить, со временем любовь эта только набирала силу. Подчас казалось, что пьянство вскоре заменит ему все остальное, как вдруг однажды – без торжественных клятв, громких заявлений и оправданий – Паттерсон перешел исключительно на кока-колу.
Все, включая Генри, гадали, как долго он протянет, ждали, пока сам Дел что-нибудь скажет, никто не хотел лезть первым с расспросами. Один агент, страдавший тем же недугом, спросил его, не записался ли он в друзья Билла Уилсона. [2] Паттерсон отреагировал на вопрос крайним недоумением.
Наконец, Генри решил узнать наверняка. От этого могла зависеть его собственная жизнь. Паттерсон сказал, что работа требовала от него постоянной готовности днем и ночью без выходных. Поэтому, ради подчиненных ему агентов надо оставаться трезвым. Больше он ничего не пожелал раскрывать. Разговоры – дешевка, поступки говорят больше, чем слова, тема была закрыта.
2
Основатель «Общества анонимных алкоголиков».
Генри был вполне удовлетворен. У каждого человека есть свои резоны поступать так, а не иначе. Если Паттерсон нашел свой способ не скатиться по наклонной в пропасть, то флаг ему в руки. Генри был рад, что в коллеге не надо больше сомневаться.
Чего доброго, теперь Паттерсон заявит, что Генри вынудил его вернуться к пьянству. Генри присел рядом с ним на диван, выдержав грозный, как луч смерти, взгляд.
– Стрелять многие умеют, – заметил Генри, – группы наблюдения и обнаружения целей у морпехов, рейнджеры сухопутных войск, «морские котики».