Ген Альфы
Шрифт:
– Хороший вопрос! Но у меня есть ответ и на него. С одной стороны какое-то время ни один ликан не сможет почувствовать, что ты беременна. А с другой, как только я почувствую зародившуюся преемственность – я стану сильнее, поэтому им интересно, чтобы моя связь с ребёнком образовалась как можно позже. Ясно одно, как только всем станет известно о ребёнке – коалиция обрушит на нас свой удар. Сделаем вот как – ты будешь носить этот дурацкий браслет. Выиграем немного времени. Они ведь тоже не будут уверены, что ребёнок уже зачат, и в ожидании будут продолжать демонстрировать свои вялые нападки, – Дэвид снова, нехотя надел браслет ей на руку. – То, что ты забеременела, сначала об этом узнаешь лишь ты. Но ты ведь скажешь мне об этом, Джесс? Сразу же?
– Чтобы ты отправил
– Если этого потребует крайняя необходимость, да. В целях безопасности, мне может, и потребуется спрятать вас, и ты должна понимать, что это лишь для нашего блага. Джесс …я не собирался изгонять тебя из своей жизни и стирать тебе память я тоже не намерен, потому что я как никто на собственном опыте знаю, что настоящую мать ребёнку не сможет заменить никто другой. Я не провидец, и я не могу сказать тебе, как всё сложиться между нами в будущем, но … если ты будешь частью моей семьи – я никогда не отвернусь от тебя.
Как же ей хотелось верить ему! И утонуть в этом взгляде, и заблудиться в этом голосе!
– Это правда, что носители в основном умирают во время родов? – с какой-то обреченностью в голосе произнесла Джесс, поймав вдруг в его взгляде, как только он услышал вопрос, вспыхнувший гнев.
– Кто это тебе это сказал?! Ведьма лжет, неужели ты до сих пор не поняла!
– Тогда ты тоже врешь мне. … Потому что мне это сказал Рой.
– Кретин! – разочарованно выдохнул Дэвид, закрыв на мгновенье глаза.
– Мина сказала, что после неоднократной потери крови, моё здоровье сильно пошатнулось, негативно отразившись на сердце, – продолжила Джесс. – И я точно попадаю в процент тех, кто не увидит своего ребёнка. Я умру, Дэвид, но … меня это всё равно не останавливает. Я знаю, что очень хочу родить тебе сына.
– Нет, ты не умрешь, – прошептал он, снова покрывая её поцелуями. – Я не позволю.
Глава 20
С этой ночи, для неё окончательно всё изменилось. Жизнь вдруг обрела смысл в лице Дэвида. Теперь, когда она видела его – её сердце замирало, душа вздрагивала, а потом вместе они начинали петь! Каждый день она с нетерпением ждала его. Для неё стало важным поймать его взгляд, услышать голос, каждый раз убеждаясь, что он рядом. Пусть он и не бросается к ней в объятья, и ни слова не говорит ей о любви. Но он улыбается ей, вместе они смеются с шуток Уэса, он задает ей какие-то ничего не значащие повседневные вопросы, подтрунивает над вечно брюзжащим Айзеком и Вейном, пристрастившимся к сериалам. В их доме, вдруг сложилась какая-то удивительная атмосфера семейственности и Джесс всё больше ловила себя на мысли, что она почти счастлива. Для полного счастья ей лишь не хватало его любви. Чтобы этот сильный и магнетически привлекательный мужчина, этот вожак с тонким душевным шармом отдал ей своё сердце. Хотя он стал заботливей и мягче по отношению к ней, и Джесс хотелось верить, что это никак не связано с её переломом.
Дэвид сам предложил ей, чтобы она не поднималась на костылях в свою комнату под крышей – перебраться к нему. Теперь засыпали и просыпались они тоже вместе. …Чаще в обнимку друг с другом. Ей хотелось дарить ему свою нежность, свою ласку, и она была счастлива от того, что он хотя бы не отталкивал её.
Дэвид видел, как сильно поменялась Джесс, и он терялся от этого ещё больше. Она всё реже язвила, вставляя свои колкие словечки, забросив свои стервозные приёмчики. Каждый раз, когда он возвращался домой, её взгляд вспыхивал радостью, и это конечно же не могла не льстить ему. Он ловил себя на том, что всё чаще смотрит на неё, и думает о ней, когда они не рядом. Дэвид не мог устоять перед этими трепетными прикосновениями, нежными улыбками и этим ощущением желания, которое от неё исходило. И хотя ликан альфа прекрасно осознавал, что эта девушка для него магнит – он всё равно осознанно позволил себе льнуть к ней. Дэвид вдруг понял, что ему нравится то, что она в него влюблена, это тешило его самолюбие, так же, как и понимание того, что
– Привет! – услышала она бодрый голос Дэвида, но не обернулась. Потому что стояла у окна, забавляясь с муравьём.
– Чем это ты так здесь увлечена?– заглянул он ей через плечо, и увидел, как по её пальцам ползает большой черный муравей, а Джесс упрямо не пускает его к краю подоконника. – Изверг, он же сражается с тобой за свою свободу! Немедленно отпусти несчастное насекомое! – с улыбкой воскликнул он.
– Не вмешивайся, это мой пленник, – рассмеялась девушка. – Мне интересно, насколько его хватит. Знаю, что это выглядит безумно, просто я уже схожу с ума на этих костылях. Я хочу так же быстро бегать, как этот наглый муравей!
– И куда же ты побежишь? – вкрадчиво произнес Дэвид, поворачивая девушку к себе. – А по мне было бы неплохо, если бы ты ещё пару месяцев просидела в гипсе. Так я хоть знаю где тебя искать.
– Как ты добр ко мне, Дэвид, – усмехнулась Джесс, ласково погладив его по щеке. – Привет, – и она, приподнявшись на здоровой ноге, дотянулась и поцеловала его в губы. Замирая, когда он обнял её в ответ.
– Ну, надо же! – иронично воскликнул Уэс. – Я столько лет тебя знаю, Дэвид, но продолжаю узнавать о тебе всё больше нового!
– Поделишься? Или сразу отвесить тебе порцию братской любви? – ожидая от него очередной остроты, поинтересовался альфа.
– Просто я никогда бы не подумал, что тебя возбуждают девушки на костылях! – Уэс комично изобразил ужас на лице.
– О-о-очень смешно! Общение с Джесс сделало из тебя ещё большую язву, чем ты был, Уэс. … Сегодня я разговаривал с Миной, она решила, что завтра уже можно будет снять гипс. Отвезешь Джессику! … Что-то я не слышу восторга? – Дэвид взглянул на поникшую рядом девушку. – Ты же сама мечтала сжечь костыли во дворе?
– Да так, – она вдруг гордо вздернула подбородок, – Ужасно привыкла к матрасу на твоей кровати.
– Ну, если проблема только в этом, я закажу тебе такой же! – с иронией бросил Дэвид, усмехаясь. Его потешало, с каким упрямством Джесс не желала сказать прямо, а искала для повода остаться с ним совершенно глупые причины. – Уф! То ли это свет так падает, то ли от злости, но твои глаза стали совершенно потрясающего изумрудного цвета! Очень редкий цвет для человеческих глаз!
– Издевательски улыбаться, совершенно не обязательно, Дэвид! – обижено протянула она. – Когда снимут гипс, мне нужно будет разрабатывать ногу, и хождение по ступенькам будет очень этому способствовать. Так что, я совсем не злюсь! Это ты должен расстраиваться, что спустя три недели тебе придется спать в пустой постели.
– Вот именно что спать! – всё с той же усмешкой воскликнул Дэвид. – Эти три недели я совершенно не высыпался с тобой.
– Отлично! Столько хороших новостей сразу! Я рада, что ты отдохнешь! – с остервенением отшвырнув костыли в сторону, прихрамывая на больную ногу, Джесс вышла из гостиной.
– Это я язва? – подал голос Уэс. – Да это в тебе, оказывается, был скрыт неисчерпаемый фонтан сарказма! Кстати, она обиделась.
– А кто сказал, что будет легко?! – усмехнулся Дэвид.
Ночью она терзала свою подушку в одиночестве в своей комнате. Горечь и обида, застревали жгучим комом в горле. Одна тягостная мысль порождала другую, и в итоге их накопился целый неподъемный ворох, который не дал ей сомкнуть глаз до утра. Она-то хотела быть с ним, а он не позвал! Она так любила засыпать обнимая его, и сейчас пустота казалась ей бесконечностью! Когда же на следующий день она нашла в себе силы спуститься, все давно разъехались. Кроме Уэса, который терпеливо ожидал её на кухне. И у Джесс снова защемило сердце, что она не попрощалась с Дэвидом, как она это делала в последние дни, каждое утро, целуя его перед уходом на работу.