Ген Человечности
Шрифт:
Мексиканец – высокий, с наголо бритым черепом, накачанный, голый по пояс, вытащил этого клерка откуда то из темноты и солидным пинком по заднице придал ему ускорения. Под хохот окруживших арену мексиканцев, клерк пробежал несколько метров и упал почти на середине арены, вызвав новый взрыв хохота и выстрелы в воздух. Б… У них что, патронов немеряно? Или мозгов нет?
На арену тем временем вышел тот самый мексиканец. Судя по всему – один из местных авторитетов. В каждой руке у него было по трехфутовой палке. Повернувшись к окружающим арену соплеменникам, он начал что-то громко и истерично говорить, толпа встречала слова восторженным воем и новыми выстрелами в воздух.
Закончив общаться с толпой, мексиканец подошел к клерку, что-то сказал. Тот помотал головой подобно собаке. Мексиканец повернулся к толпе, что-то снова крикнул – раздалось несколько новых выстрелов. Клерк с колен так и не поднимался, он был похож на барана, готового для убоя.
Мексиканец отошел от клерка на несколько шагов, бросил ему одну из палок, которую держал в руках, принял исходное положение, принятое в бо-дзюцу (японское искусство боя на палках – прим автора). Клерк никак не реагировал, он просто стоял на коленях, глядя на лежавшую перед ним палку. Мне показалось, что он даже заплакал.
Вдруг я понял, что ненавижу этого клерка, это плачущую размазню одного со мной цвета кожи, боящегося даже взять в руки палку и принять вызов, брошенный ему юным подонком. Принять вызов, чтоб хотя бы умереть, как подобает мужчине. Я ненавидел этого человека так сильно, как еще никого и никогда не ненавидел…
Твою мать, да что же с нами со всеми происходит? С нами, с белыми. Именно мы, белые поселенцы, больше четырехсот лет назад приплыли к этим берегам. Мы делали эту страну от начала и до конца! Мы сделали эту страну такой, какая она есть! Мы воевали в первую мировую войну, мы сражались насмерть во вторую. Наши отцы убивали коммунистов во вьетнамских джунглях – и умирали, но умирали как мужчины, с оружием в руках и в бою! На колени не встал никто! Что же с нами со всеми произошло…
Мексиканец презрительно сплюнул, отошел ближе к краю площадки, протянул палку. Палку приняли и вместо палки ему дали огромное, с лезвием длиной не меньше полутора футов мачете. Сменив оружие, мексиканец под вой соплеменников, и грохот выстрелов пошел к стоящему на коленях белому.
Внезапно я поймал себя на том, что палец мой снова лежит на спусковом крючке, а мозг в автоматическом режиме высчитывает нужную поправку для стрельбы из винтовки .50BMG на милю. Тряхнув головой чтобы немного прийти в себя, я опасливо убрал палец со спуска, опасаясь, что не сдержусь.
Мексиканец что-то сказал, и клерк покорно и неуклюже встал на четвереньки, склонив голову. Сука, да дерись же ты! Он как раз отвлекся…
Мексиканец, потрясая мачете и явно красуясь перед дружками, оборачивался, смотря на все стороны. Получив свою порцию славы, резко взмахнул мачете – и с силой опустил его вниз. Голова клерка покатилась по земле, пятная ее бурыми пятнами крови, а грохот адской пальбы перекрыл истошные крики. Шабаш…
– Что там за …
– Идите по машинам – резко сказал я – быстро! Я подежурю!
Тем временем, на арене разворачивалось второе действие кровавого спектакля. На арену, одну за другой вывели шесть женщин. Белых, молодых. Из одежды на них было только нижнее белье – да и то изорванное и испачканное. Когда-то в другой жизни они были привлекательными, ходили на фитнесс и шопинг, занимались беспроблемным и ни к чему не обязывающим сексом – но сейчас ужас искажал
Равенство… Все декларации о равенстве мужчин и женщин исчезли в одночасье, сметенные волной бессмысленного и жестокого насилия. Сейчас на территории Соединенных штатов Америки – да что там США – на территории всего мира, действовал простой, веками выверенный закон. Если ты женщина и у тебя нет сильного, вооруженного мужчины, способного силой оружия отбить посягательства других мужчин – значит, другие мужчины вправе считать тебя своей законной добычей и сделать с тобой все, что сочтут нужным сделать.
Одна, увидев обезглавленное тело, бросилась назад – но ее пинками и ударами прикладов вернули обратно. Действие номер два…
Главным героем в этом действе был снова тот же самый накачанный с обритым наголо черепом мексиканец. С хозяйским видом, помахивая окровавленным мачете, он несколько раз прошелся рядом с выстроенными в ряд женщинами, внушая им настоящий ужас. Сначала я подумал, что он хочет отрубить головы и им – но потом понял, что дело совсем в другом.
Под дикие крики толпы, тот начал что-то говорить, указывая мачете то на одну то на другую женщину. Одной, упорно смотревшей на землю, он приподнял голову окровавленной сталью – та чуть не упала в обморок, толпа приветствовала все это новыми криками и визгами. Зоопарк…
Из толпы стали выходить мужчины, они выстраивались напротив женщин и каждый доставал из кармана, и отдавал главарю несколько мятых купюр. Мужчин было больше, чем этих женщин. Намного.
Наконец, поток желающих закончился, главарь с довольным видом пересчитал пачку денег, спрятал ее в карман и резко, словно давая отмашку взмахнул окровавленным мачете. Мужчины бросились вперед словно спринтеры с низкого старта.
Уже через минуту от нижнего белья ничего не осталось, а пленниц трахали по двое – трое мексиканцев одновременно в разных, самых причудливых позах. Остальные, те кто не захотел, дикими криками и выстрелами в воздух подбадривали насильников…
Ну, что, господа законодатели из Вашингтона?! Все еще будете говорить мне про права латиноамериканцев, про запреты расовой и национальной дискриминации? Нужна амнистия для нелегальных мигрантов? Надо открыть границы? А? Не слышу!?
За шесть месяцев до катастрофы Детройт, Рождество
25 декабря 2009 года
Jingle bells jingle bells…
В Детройте, бывшей автомобильной, а ныне криминальной столице США бушевало рождество. По случаю рождества никто не работал (надо сказать, что многие здесь не работали и по всем другим случаям), в громадных моллах (гипермаркет – прим автора) смели со скидками весь рождественский ассортимент. На каждом углу улиц гордо стояли Санта-Клаусы с магнитофонами, вплетавшими в привычный для Детройта фон негритянского разнузданного рэпа знакомые с детства праздничные ритмы рождественских мелодий – типа все той же Jingle bells – символа Рождества.
На углу одной из улиц, чуть в стороне от назойливо брякающего кружкой для пожертвований Санты (Это не шутка. В США Санты действительно собирают пожертвования – прим автора) стоял лакированный, словно облитый черной слюдой Кадиллак-Эскелейд. Двигатель едва слышно работал на холостых оборотах, редкие снежинки падали на крышу и на капот машины и почти сразу таяли.
В салоне Кадиллака сидели двое мужчин. И разговор их был очень и очень нелегким…
– Ты уверен в том, что говоришь?