Ген Химеры Часть 1
Шрифт:
— Ребят жалко, — покачала головой Сати, вспоминая своих друзей, которые наверняка дрыхли сейчас без задних ног в своих маленьких отсеках. — Они ведь ни о чем не подозревают.
Томас встал и подошел к окну.
— Отсюда глайдер выглядит как настоящий, — сказал он. И вправду: серая громада вновь была на причале, даже корпус поблескивал в свете луны.
— Это голограмма, верно? — спросила Сати.
— Судя по всему. Сейчас уже не имеет значения. — Том отвернулся от окна. — Я предлагаю сделать вот что: отправить послание
Сати кивнула.
— Что мне делать?
— Используешь меня как передатчик, — Томас поставил кресло напротив окна и плотно задернул шторы, так, чтобы лунный свет не посмел проникнуть в комнату. — Чтобы упростить мне поиск, сконцентрируйся на Ойтуше.
— Это как?
— Думай о нем непрерывно, представляй, как если бы он был рядом. Каждую эмоцию, каждую черточку на лице, — Томас не смотрел на нее. — Когда я увижу этот слепок в твоем сознании, отыскать его мне не составит труда.
— Ты уже делал это? — спросила Сати, замечая фотографию девушки на письменном столе.
— Да, несколько недель назад, — Томас убрал снимок Мэгги в ящик. — Сядь рядом и положи руку мне на плечо. И постарайся вести себя очень тихо.
Сати сделала все, как он велел. Трудно было сконцентрироваться на Ойтуше, когда ладонь ее касалась широко и сильного плеча Томаса, человека, к которому она определенно успела привязаться за время на Острове.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что когда Сати закрыла глаза, перед ее внутренним взором возникло лицо Томаса Кэлвина-Смита. Чуть насмешливая улыбка, внимательные глаза и растрепанные светлые волосы.
— Ойтуш, Сати, — напомнил ей Том ухмыляясь.
Сати потрясла головой и начала все сначала. Через две минуты “слепок”, как его назвал Томас, был готов.
— Я нашел его, — через несколько минут произнес парень. — Вот только он больше не в Метрополе.
— То есть? — Сати поерзала на стуле.
— Это невозможно, но… — Томас запнулся, — Он плывет к нам, на Остров.
— Я могу поговорить с ним?
— Да, вот только его настроение сейчас очень нестабильно. Он словно переживает большую потерю.
“Потерю? Сколько же всего успело произойти?” — подумала Сати.
Она очень волновалась. Тот ли это Ойтуш Эвери, которого она знала много лет, или же теперь они совсем чужие друг другу люди?
— Позови его, — велел Томас. — Позови его по имени.
Ойтуш подумал, что спятил, когда в его голове раздался знакомый голос. Кроме него в беспилотнике не было ни души. Только острая боль от потери Карен, которая не давала успокоиться ни на минуту.
Захария и Ситис отплыли на пару минут раньше него, Айзек, вероятно, чуть позже, а вот о судьбе Чанг и Фаи ничего не было известно. Возможно, их прикончил тот самый псих, или расстреляло подкрепление с вертолетов. Операция пошла наперекосяк, так и
“Ойтуш!” — снова услышал он. Словно Сати стояла у него за спиной и звала его.
Это что, какие-то галлюцинации, вызванные высоким давлением?
“Ойтуш, ты слышишь меня?”
Похоже, что все-таки нет…
— Сати?! — Ойтуш моментально собрался. Он бы и на ноги вскочил, если бы пространство батискафа позволяло.
“Я на Острове, Ойтуш. Мы общаемся при помощи телепатии”.
— Телепатии? — переспросил он, но быстро решил не тратить время на ненужные вопросы. — Ты в порядке?
“Да. Вот только здесь происходят страшные вещи. Президент Грейси готовит новых аниматусов для отправки в Метрополь. Он убивает одаренных. И еще, Остров… он под водой, Ойтуш!”
— Да, мне это известно.
“Откуда?”
— Я тут тоже не дурака валяю, — ни с того ни с сего Ойтуш начал сердиться. — Я теперь в сопротивлении.
“Ты в порядке?” — в голосе Сати послышалось беспокойство.
— Я жив, если ты об этом. Но потерял близкого человека около часа назад, — ответил Ойтуш, не осознавая до конца смысл своих слов.
Сердце Сати болезненно сжалось: он чего-то недоговаривал.
— Мы скоро приедем за тобой. Я и солдаты сопротивления, — Ойтуш попытался взять себя в руки и перестать думать о Карен. — Мы вытащим тебя, поняла, мелкая?
Сати открыла глаза. Губы Томаса двигались, только вот слова ему не принадлежали. Сейчас он был вроде проводника, ретранслятора между двумя собеседниками. И, сказать по правде, с каждой секундой это давалось ему с большим трудом.
Томас не подавал виду, но за какие-то две минуты ему пришлось побывать в шкуре Ойтуша, пропустить через себя весь его ужас и боль, отравиться его ядом, а еще сделать так, чтобы Сати ни о чем не догадалась.
Еще никогда Томас не чувствовал настолько сильное подключение к кому-то. Он видел последние воспоминания Ойтуша: психа с пеной у рта и глаза рыжеволосой девушки, в которых отпечаталась смерть.
Чувство вины терзало его раскаленными щипцами, чужое, дикое, неутолимое. Том всегда считал себя сдержанным человеком, тогда как Ойтуш был ураганом, уничтожившим его спокойствие до основания.
— Сати, я не могу больше поддерживать связь, — сказал Томас, когда напряжение стало невыносимым. — Я теряю его.
Из носа Томаса вытекла капелька крови. Он встал из-за стола и, едва дойдя до кровати, рухнул на нее без сознания.
Сати накрыла его одеялом и уселась рядом. Вот бы и ей сейчас отключиться точно так же, словно электроприбор с севшей батарейкой. Ойтуш сказал, что они с солдатами сопротивления вытащат ее отсюда. А что с остальными? Что будет с Томасом, Эвридикой и другими? На вопросы не было ответов, и ей оставалось только ждать.
К счастью, ждать оставалось недолго.