Ген луны - 2. Закат и Восход
Шрифт:
— Может все-таки расскажешь, что здесь происходит? Во что вы меня впутали?
Захария вопросительно поднял брови:
— Тебя? А откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?
Анна осеклась, сообразив, что сболтнула лишнего:
— Нетрудно догадаться, — она твердо посмотрела в глаза вампиру. Тот выдержал взгляд, и ухмыльнулся:
— А тебе не кажется, что у тебя звездная болезнь?
Врет и не краснеет!
— Нет, не кажется. Расскажи мне, что случилось.
Захария стал серьезным, и покачал головой:
— Это слишком сложно, и не твое дело.
—
«Она так уверенно говорит об этом. Но как она догадалась? Мы же имен не называли», — он опустил взгляд в землю. Да, это действительно было ее дело, и она каким-то образом знала об этом. Но как?
— Ну хорошо, скажу я тебе, и что с того? Тебе от этого легче не станет.
— Станет, — заявила Анна, думая, что хуже и тяжелее уже быть не может. Захария вздохнул.
— Белла меня убъет, — едва слышно пробормотал он, и подняв голову, сказал:
— Да, ты права – речь действительно шла о тебе. Тот случай...на биологии...когда ты порезала руку скальпелем...тогда моя болезнь снова дала о себе знать, но то, что видела ты...этим дело не ограничилось.
— В смысле? – спросила Аня. Захария пожал плечами:
— Странно, но твоя кровь вызвала сильнейшее обострение болезни. Я заперся в своей комнате на три дня, потому что знал, что стоит кому-нибудь попасть в поле моего зрения, и ему конец – я просто наброшусь, и разорву всякого, кого увижу. Я много раз видел и чувствовал кровь, но ни одна еще не вызывала такой...— он опустил голову, -...дикой жажды.
Анне казалось, что ее ноги прибиты к полу – она не могла двигаться. Ей было страшно за Захарию, и она не знала, что сделать или сказать, чтобы хоть немного разрядить атмосферу, и облегчить нарастающую тяжесть в груди. А вампир тем временем продолжал:
— Изабелла, не увидев меня некоторое время в школе, забеспокоилась, но я ей ничего не сказал, солгав, что простудился. Но встала еще одна проблема.
— Какая? – спросила Аня.
— Чтобы пережить обострение такой болезни, как у меня, нужно некоторое время не принимать кровь, чтобы организм смог немного отвыкнуть от нее. Мы с Изабеллой всегда вместе охотимся. Я конечно смог бы обойтись и без этого, но она настаивает, волнуясь за меня, а мне-то в принципе все равно, — Захария слегка скривил угол рта, похоже такая чрезмерная забота ему претила, — И вот, когда я не принимал человеческую кровь почти два месяца, она заметила это, и начала допытываться.
«Скорее всего эту сцену я и видела, тогда, в гостиной» — подумала Лола.
— Мне пришлось все рассказать, и теперь, она, к сожалению, винит в этом тебя, хотя ты здесь непричем. Но Белла упрямая, и ее не разубедишь.
Лолита молчала. А что она должна была сказать? «Ударь эту Беллу пару раз о стену, чтобы извилины на место встали»? Нет, этот вариант явно не подходит.
— Ничего страшного, Захария. Пускай я ей не нравлюсь – это ее дело, но скажи мне вот что: то что ты сказал – это правда, но вся ли? – она очень внимательно посмотрела на него. Захария сузил глаза:
— Все, что ты должна сейчас знать, ты знаешь, — сказал он, — Я не
— А есть что-то, чего я не должна знать? – спросила Анна, догадываясь, что это за информация. Что-то, что Захария тщательно скрывает, и скорее всего это связано с его фамильным древом.
«Если бы Изабелла ничего там не нашла, то он бы не стал скрывать что-то от меня, а это значит...» — у Анны черные круги поплыли перед глазами. «Это значит...»
Захария бесшумно подошел к ней, чуть наклонившись (он был на голову выше Ани), чтобы в полумраке коридора лучше разглядеть ее выражение лица.
— Лолита, с тобой все впорядке?
Лола встрепенулась:
— А, да...я...просто торможу сегодня, вот и все, — она посмотрела на него, и этот взгляд Захарии совсем не понравился – как у загнанной жертвы.
— Лолита, что случилось?
— Ничего, просто мне стало немного нехорошо, — она улыбнулась, надеясь этим ввести вампира в заблуждение, — Я сейчас схожу в медпункт, и что-нибудь выпью. Спасибо, что сказал, и мне правда очень жаль, что я причинила тебе столько проблем. Прости.
Захария промолчал, только успокаивающая улыбка – редкое явление, появилась на тонких губах. Она не делала одолжения, мол, «да все впорядке, я тебя прощаю» или пронзительных бесконечных причитаний в духе: «ах, это я во всем виноват, а ты здесь не при чем и т.д.», она просто подтверждала мирную «ничью» в этой странной и довольно запутанной игре.
Анна махнула ему рукой, и пройдя по коридору, вышла на главную лестницу. Надо же было поддерживать теорию о своем плохом самочувствии и прямого пути к врачу.
«Господи, что вокруг происходит?» — думала Аня, заходя в свою комнату, и беря куртку. «Все время что-то случается, и...я этого не выдерживаю», — она спустилась в холл, и вышла из академии. На улице было ужасно холодно – зимний мороз щипал лицо, вызывая желание надеть шерстяной противогаз, но девушка не обращала на это внимания и судорожно вдыхала холодный воздух. Ей казалось, что она задыхается. У Лолиты было такое ощущение, что еще немного – что-нибудь незначительное, и она сломается. Нервы были на пределе. Сильный ветер трепал волосы Ани, а иней оседал на ресницах, но она словно не замечала всего этого, продолжая идти куда-то сквозь метель, и ее не оставляло смутное ощущение, что она не одна. Девушка остановилась, и огляделась – никого. На улице было пусто – люди сидели дома, не выказывая ни малейшего желания выйти прогуляться – в такую-то метель!
«Выходи уже, и не заставляй меня ждать», — думала Анна, оглядываясь. С виду это выглядело странно – девушка, стоящая на пустой улице и беспокойно оглядывающаяся. Но Аня-то знала, что оставаться равнодушной к своей интуиции – величайшая глупость на свете, и не собиралась совершать ошибок, которые, в данном положении, могли бы стоить ей жизни. Но так было до этого.
Анне ужасно хотелось, чтобы все это закончилось – все равно как. Убьют ли ее, или проблема с сумасшедшими фанатиками из «Кровавой Орхидеи» благополучно разрешится, но лишь бы все это поскорее закончилось.