Ген мужества

Царицын Владимир

 Мама!!!

 Женщина подняла голову, оглянулась. Их глаза встретились. Мама увидела его! Она остановилась, чуть не вскрикнула. От испуга. Или от радости, что видит сына живым и невредимым, что ему удалось спастись… А может мама и вскрикнула, отсюда не слышно, далеко. Наверное, все-таки вскрикнула: «Сыночек!» и зажала рот рукой. Шедший рядом таракан повернул в ее сторону свою клиновидную голову с рожками и зловеще затрещал, вдруг превратившись в фашиста. Черная форма, каска на голове. С рожками. Рукава закатаны, а в руках шмайсер. Он не трещит, не пугает, он стреляет из автомата.

Стреляет в маму!!! Мама падает. Фашист оглядывается и пристально смотрит в ту сторону, куда только что смотрела убитая им пленная, он замечает поднимающегося из-за косогора Стаса, ухмыляется, вскидывает шмайсер…

 Стас открыл глаза. Жилин смотрел на него своими клубничинами, они были сиреневыми…

 «Бред! Бред! – Стас тряхнул головой, снова закрыл глаза, прижал пальцы к вискам. Колонны не было, только радужные концентрические круги от сильного сжатия век.
– Это бред, наваждение… Мама не может оказаться в этой колонне! Она умерла, очень давно умерла. И, слава богу, не видела этого кошмара… Да и колонны-то нет никакой. Мне все показалось, померещилось. Это нервы… Слишком много всего… необычного много случилось: воскрешение, инопланетяне… Успокойся, Стас. Так недолго и сдвинуться к едрене Фене. А кому ты здесь нужен, сдвинутый?..»

 Почему-то только сейчас он подумал о том, что мамы уже давно нет в живых. Казалось: вот разберется тут и вернется домой. «Мам, вот и я! Живой, как видишь…»

 Странно все получилось… Сначала мама пережила смерть сына. Ведь ей наверняка сообщили, пришли из военкомата и сказали: так, мол, и так, ваш сын, Станислав Иванович Филин геройски погиб… А потом он сам пережил мамину смерть. Мертвый! Ничего не помня, не зная того, что происходит вокруг и во времени, воскреснув почти через три столетия… Пережил.

 Стас снова посмотрел на инопланетянина. Сиреневый цвет глаз – цвет сочувствия?.. «А ведь Жилин совершенно не похож на фашиста, - подумал Филин, - почему это вдруг он померещился мне таким?» Раздражения к таракану он совершенно не чувствовал. «Ведь этот крдак солдат. Такой же, как и я, и все мои товарищи из разных эпох. Ему приказывали, он исполнял приказы…»

 Немного успокоившись и выбросив из головы все лишние на данный момент мысли, Стас поднес бинокль к глазам. Методично осмотрел окрестности, сам поселок, небо над ним и весь горизонт. То же делали остальные. Лишь Жилин лежал просто так – у него не было бинокля.

 - Что будем делать, командир? – подполз к Филину Скворец.

 - Говоришь, в населенном пункте нет ни одной живой души?
– спросил Стас у таракана.

 Жилин отрицательно качнул головой.

 - Береженого бог бережет… Место уж больно открытое… Воробей!

 - Я!

 - Осторожненько спустись с холма, посмотри: что к чему в поселке.

 - Есть! – Воробей ящеркой заскользил вниз по склону, стараясь максимально использовать неровности небогатого на укрытия рельефа.

 - Сокол! Наблюдаешь за поселком и за небом, остальным: спать, - приказал Стас.

 - Я, наверное, не смогу уснуть, - широко зевнул Скворец, тут же прикрыв рот рукой. – Ни разу, знаете ли, на сырой земле спать не приходилось.

 - Не хочешь, не спи, - пожал плечами Филин.

 Воробей

вернулся из разведки спустя два часа, было уже совсем темно. Все кроме оставленного на часах Сокола спали, умаявшийся за долгий путь Скворец дрых как убитый, даже не всхрапывал.

 Встретив разведчика, Сокол спросил:

 - Ну, как там?

 - Нормально, - отмахнулся Воробей и направился к Филину, тихо тронул его за плечо, доложил тихо, не желая будить остальных: - Все тихо, командир. Никого не встретил, не заметил. Ни единого постороннего звука не услышал… Даже жутковато как-то. Ходил по темному городу как по загробному миру.

 - Ты же в него не веришь, – усмехнулся Стас, - в загробный-то мир.

 - Ну… так говорится. Знаешь, командир, а в некоторых окнах огонь горит. Я думал, там есть кто. Проверил – никого.

 - Видать, хозяева, уходя, забыли погасить свет, - вздохнул Стас и удивился тому, что сказал. Люди не на прогулку по парку уходили, они на смерть шли. Помолчав, громко скомандовал: - Отряд, подъем! Сны свои эротические досмотрите на мягких перинах. Айда в поселок!..

 Первый павильон с полупрозрачной куполообразной крышей, куда они зашли, оказался продуктовым магазином. Предложение заглянуть именно в этот павильон поступило от Воробья. Он зашел первым и включил свет.

 - Сейчас харчем разживемся! – радостно потер руки и облизнулся.

 - Весьма кстати, между прочим, - поддержал голодного товарища Сокол. – А то это пюре в мягких баночках… в тюбиках, - вспомнил он новое слово.
– Как-то я не могу им насытиться. На дневном привале выдавил в себя парочку – что ел, что не ел.

 - Итак, - сказал Филин, прогуливаясь вдоль стеллажей, заставленных банками с яркими этикетками, разноцветными пакетами и пластиковыми бутылками, - что мы имеем?.. Овощные смеси, огурцы соленые, огурцы маринованные, помидоры в собственном соку, крупы разные, макаронные изделия, чипсы… Перцы фаршированные! Тьфу ты, блин! Морковкой, луком томатами и рисом фаршированные… О, кажется, тушенка!.. Да нет, тушеные кабачки… Фигня какая-то! Скворец, а где мясо? Или рыба на худой конец? Это что – супермаркет для вегетарианцев?

– Я же вам рассказывал, - пожал плечами Федор. – В связи с известными обстоятельствами люди стали потреблять в основном растительную пищу, сократив потребление продуктов животного происхождения до минимума.

 - Ну, и где этот минимум?..

 Скворец снова пожал плечами. Сокол забрался на стремянку и принялся наводить ревизию на верхних полках стеллажа. Орел стоял в сторонке и рассеянно вертел в руках тетрапак с молоком. Воробей куда-то исчез. Через минуту раздался его голос из подсобки:

 - Нашел! Сом в томате и крольчачья тушенка.

 - Ну, хоть что-то, - облегченно вздохнул Филин и сунул подмышку большую упаковку хрустящих хлебцев.

 - На безрыбье и рак – рыба, - поддакнул Сокол.

 Для штаб-квартиры Стас определил брошенные апартаменты на последнем этаже (лифт оказался исправным) в западной части кольцевого здания. Из окон были видны далекие огни Полынограда.

 - От поселка Солнечный до города что-то около десяти-двенадцати километров, - сообщил товарищам Скворец.