Ген мужества
Шрифт:
- Ну да, не живут. Пацаны сюда бегают, в пустых домах продукты кое-какие остались, конфеты... Пацаны вашего товарища и нашли. Он, говорят, без сознания был, кровью истекал… Рассказали взрослым, ну а дальше…
- А с чего ты взял, что этот человек наш товарищ?
- Он сам сказал.
- Тебе?
- Не мне, я же говорил, что еще с ним не встречался. Он людям сказал, тем, что его выхаживали. Ну, а они мне рассказали.
- И что он им сказал?
- Что он – один их тех, что принимал участие в схватке у Института Времени.
Филин с Соколом переглянулись.
-
Стас пожал плечами:
- Ничего я не думаю. Придем – увидим.
– Нет, если это он, то я, пожалуй, снова начну верить в господа бога и провидение.
- А ты что, разуверился? – усмехнулся Стас.
- Ну, не то чтобы… Однако после всего того, что случилось нелегко жить с прежними убеждениями. Я же умер, а с создателем так и не встретился. Пролежал в сырой земле четыреста восемьдесят три года, а меня ни в рай, ни в ад не пригласили. Значит, их нет – ни ада, ни рая. И бога нет. А сейчас… и не знаю.
- Видишь ли, - начал Стас.
- Мы пришли, - прервал их разговор Антон. Он внимательно прислушивался к нему, но ничего не мог понять. Решил, что позже разберется. – Вот эта дверь. Стучать и звонить не нужно, дверь не заперта.
- Почему? – спросил Сокол.
- А смысл?..
Комната освещалась десятью точечными светильниками, установленными на равных расстояниях по периметру потолка и отрегулированными на самую малую мощность. Человек с забинтованной головой, укрытый пледом, лежал на диване спиной к вошедшим. Он спал, было слышно его спокойное размеренное дыхание. На кресле, стоящем в углу, поджав под себя ноги, устроилась женщина неопределенного возраста. Она тоже спала, но спала чутко; видимо почувствовав ток воздуха из открывшейся двери, проснулась, вскочила с кресла, и чуть не вскрикнула, увидев ночных гостей.
- Тсс, - Стас приложил к губам палец, - Все хорошо, мы друзья.
Он шагнул к окну, проверил, плотно ли задернуты шторы, покрутил пальцами в воздухе, указав женщине на светильники. Та поняла, что от нее требуется, метнулась к выключателю, слегка увеличила яркость света. Стас подошел к спящему, тронул его за плечо.
- Эй! Товарисч… Просыпайтесь.
Человек резко повернулся...
22. Химик
- Воробей! Ты жив?..
- Блин! Вот угораздило же в канализацию провалиться!.. Да живой я, живой, тока кажись, амуницию подрал… Да сильно, блин!
- Сам-то как, не зашибся?
- Да не, на мягкое упал. Листьев целая куча, люк-то открыт, вот и намело.
- Сейчас помогу тебе выбраться, вытащу. Найду только что-нибудь подходящее... – Орел, стоящий у открытого люка в который, зазевавшись, провалился Воробей, огляделся: вокруг росли молодые березки и осинки.
– Деревце срубить что ли?..
Жилин с готовностью обнажил клинок, и двинулся было к ближайшей березке.
- Да не надо ничего рубить, – голова Воробья показалась над поверхностью земли, – я уже сам… тут
Орел, подхватив Семена подмышки, помог ему выбраться из люка.
- На белочку загляделся, - словно оправдываясь перед товарищами, сказал Воробей.
На самом деле Семен загляделся вовсе не на белочку. Перед тем как провалиться в открытый колодец, он крикнул: «Глядите, мужики! – и указал рукой на прогалину, открывшуюся в деревьях, немного южнее того направления, в котором они шли.
– Кажись, добрались…» Орел и Жилин повернули головы и увидели вдали едва различимые в утренней зеленоватой дымке строения. Это были пригороды Энска, города, в который они направлялись. Орел хотел похвалить товарища за внимательность, повернулся, но Воробей как сквозь землю провалился. Собственно, так оно и было на самом деле…
- Такая смешная, зараза… - Семен отряхнулся и осмотрел нанесенный одежде урон: комбинезон оказался поврежденным в двух местах – на груди зияла приличная прореха, а левая штанина была располосована от колена едва ли не до пояса.
– Штаны - ерунда, один шовчик, а вот тута, - ткнул в грудь, - придется заплату ставить. Видать, на штыре каком-то лоскут остался… Ниче, нитку с иголкой всегда при себе держу, залатаю, а вернемся, так новую робу у президента попрошу. Как думаешь, Орел, мне новую робу выдадут?
- Обязательно выдадут, - серьезно ответил Орел.
– Вот только трафарет с воробушком сохранился ли?..
Семен задумчиво почесал затылок и, обнаружив, что на голове нет кепи, воскликнул:
- Бляха-муха! А фуражка-то? Потерял!.. Надо обратно слазить. Заодно и лоскут пошукаю…
Через минуту крикнул из-под земли:
- Мужики! Тут свет какой-то из тоннеля… И вообще, на канализацию не похоже: говном не пахнет и сухо. Может тоже какая-то бывшая военная лаболатория?.. Схожу-ка я, посмотрю, откуда свет идет.
- Подожди! – крикнул в люк Орел. – Один не ходи, сейчас я тоже спущусь. – Повернулся к Жилину: - Здесь нас подождешь, хорошо?
Жилин молча кивнул. Орел ловко спустился в люк.
Колодец дном расширялся в три стороны, образуя просторный зал. Лучи фонариков забегали по стенам и потолку, кое-где натыкаясь на свешивающиеся лопухи отставшего набела. В западной и восточной стене чернели широкие проемы тоннеля. Зал пересекала железнодорожная колея, концы ее уходили в темноту проемов. В западный рукав параллельно колее, слева от нее поднимался бетонный пандус, обрамленный металлическим профилем.
- Гляди-кась, железная дорога, - хмыкнул Воробей. Подошел к рельсам, зачем-то постучал по ним костяшками пальцев. – Метро что ли?.. Да нет, для метро колея уж больно узкая. Шахта или рудник какой-то…
- Не думаю, - покачал головой Орел. – Глубина для штрека маловата. Если порода так неглубоко залегает, добычу открытым способом ведут.
- А ты что, разбираешься в этом деле?
- Немного.
- Лаболатория, - задумчиво изрек Воробей, - а может и не лаболатория… Вон оттудова свет идет, - сказал, указав на западный рукав тоннеля.
– Сейчас не видно, а если фонарики выключить… Орел, ну-ка выключи фонарик, - и выключил сам.