Ген преступника
Шрифт:
Ты обиделся, малыш?
Я смотрю, сладкий, ты падок на отвратные шутки.
О, да мы можем, за себя постоять. Буду знать, малыш.
Наш поединок взаимного унижения, мог продолжаться долго, если бы случайный взгляд не поймал одну очень странную деталь. Гостиная пустовала. В гордом одиночестве стол диван и исцарапанный деревянный стол.
Вижу, вы уже обратили внимание на мое творение.Лина возникла в проеме с уставленным посудой подносом.Я сделала ее для Шона, чтобы он помнил о судьбах, что искалечил своим извращенным нравом.
И долго вы знали?
Около года. Шону удавалось, проворачивать свои делишки, огибая мой пристальный взгляд.
Почему вы не обратились в службу?
Не знаю…Честно, не знаю. Как бы сильно во мне не было презрение к поганцу, но он все же оставался моим мужем. А удел супруги разделять грехи. Однажды, он помог мне. Вытащил из нищеты, дал пищу и кров. Можете считать меня низкой женщиной, но вы не были там, где мне довелось, побывать.
Мое детство прошло в захолустье, где крысы размером с мелкую собачонку, сжирали заживо, если уснешь слишком крепким сном.
Мне жаль, Лина.
Мне не нужна ваша жалость, Молан. Не за этим, я позвала вас в свой дом.
Сколько вам было лет, когда Шон предложил вам, пойти с ним.
Около 17.
Извините за вопрос, но вас, он тоже принуждал…
Да, он трахал меня около года, а после все прекратилось. Однако, я не считаю это за изнасилование. Как я уже говорила, о наклонностях мужа я узнала всего год назад. И о том, что он отсидел положенный срок в центре изоляции. Вы ведь знаете, что это такое, Молан?
Да, нас водили туда на последнем курсе академии. Тюрьмы, где
Я тоже поразилась. При одном упоминании о центре, он взвизгнул, упал наколени, клялся,что больше не преступит черту. Я имела глупость, поверить. Старые привычки трудно искоренить, всегда остается соблазн, вновь обратится к ним.
Он насиловал их в нашем подвале, а после спокойно отпускал. Снова и снова детские крики разносились по коридорам, пока однажды, я не взяла кухонный нож и не осмелилась, войти. Он поглаживал крохотное личико соседского мальчика, заигрывая, словно с придорожной шлюхой. Я знала, что ощущает беспомощный ребенок в такие моменты.
Меня никто не спас 19 лет назад, когда одурманенный травкой пастор, прямо на молитвенной скамье, облапал мое девственное тело. Жестокая реальность, мальчики. Стоя у двери подвала, я произносила вновь и вновь, словно молитву, что не дам, подобному случиться с еще одним ребенком. Не в моей семье, не в моем доме… Все произошло мгновенно. Шон рассвирепел и кинулся, отнимать нож. Мое запястье оказалось сжато в тесках его жирных рук. Лезвие соскочило и угодило прямо в живот поганцу. Кровь лилась ручьем, брызгала, словно из фонтана.
Я заворожено наблюдала, как ублюдок корчиться от боли, пока не увидела напуганного досмерти мальчика. Сознание прояснилась, и я вызывала скорую. Шон провалялся в реанимации 6 дней. Для врачей это стало лишь очередным несчастным случаем. Тем более, я красочно расписала, готовящего у плиты мужа и момент, когда нож оказался в брюхе неумехи.
Конец ознакомительного фрагмента.