Ген разведчика
Шрифт:
– А имя у доктора есть?
– Есть, Ольвия.
– Поэтичное имя, – Донцов попытался изобразить на своем лице обворожительную улыбку, но, учитывая отсутствие реакции доктора, ему это плохо удалось. Чтобы не затягивать неловкую паузу, невпопад брякнул: – Вы хорошо говорите по-русски.
– Окончила Московский медицинский институт, потом еще три года проучилась в аспирантуре. Бывший муж – уроженец Ростова, во время войны в Боснии была врачом в русском добровольческом отряде. Ваше профессиональное любопытство удовлетворено?
– А почему
– В этих делах у меня глаз наметан, – просто ответила Ольвия и, освободив руку, вежливо добавила: – Выздоравливайте. Мы теперь с вами будем часто видеться.
– Очень хотелось бы на это надеяться, – только и успел выпалить Донцов, но дверь за женщиной уже закрылась.
Оставшись один, полковник задумался. Все, что он сейчас помнил, – это прилет в Каир, дальше сплошное белое марево, как утренний туман на болоте.
«Видимо, амнезия – следствие искусственной комы», – догадался Олег. О подобных вещах он знал, как знал и то, что подобные провалы в памяти временные и вскоре все восстановится. Ранение серьезное, встать с постели и позвонить хотя бы в Москву он не мог, оставалось одно – лежать и думать, осмысливать происходящее и делать выводы.
«Я ранен, вывезен в Черногорию, значит, задание не выполнил», – возникла в голове сыщика единственная здравая мысль. И утешить в этом положении его могло только одно: он находится в частной клинике на берегу Адриатического моря, а не на нарах в тюремной больнице Египта. Выходит, основное ядро группы уцелело и сохранило работоспособность.
Дверь в палату едва слышно отворилась, и появилось миловидное юное существо в белоснежном коротеньком халатике. Девушка толкала перед собой пластиковую тележку, покрытую марлевой салфеткой.
– Процедуры, – объявила она, приблизившись к кровати раненого. Ее речь звучала натянуто – видимо, недавно заучила наизусть несколько фраз.
– Давай, солнце, свои процедуры, – наигранно вздохнул Донцов, все же вполне дружелюбно улыбнувшись. Все, что ему оставалось, – это послушно выполнять указания врачей. Теперь его основная задача – как можно быстрее встать на ноги.
Глава 11
Военно-воздушная база «Чкаловский» была главной транспортной артерией, связывающей «большую землю» с базами, размещенными за пределами России. И если «при великом и могучем» борты отсюда летали в различные уголки земного шара, то теперь маршруты в основном пролегали в пределах бывшего СССР. Хотя иногда выпадали и заграничные командировки – как в этот раз.
Еще затемно началась предполетная подготовка транспортного Ил-76. Когда подъехал автобус с экипажем, бригада механиков и авиатехников выстроилась в шеренгу. Старший механик отрапортовал командиру экипажа о полной готовности самолета с бортовым номером «357». Выслушав доклад, командир кивнул и коротко приказал:
– Можете начинать погрузку.
Пока экипаж занимал свои места в кабине, к опущенной хвостовой
Инженер-техник по авиационно-десантному оборудованию, отвечающий за погрузку, только с недоумением покачал головой, но вслух ничего говорить не стал. Долгие годы службы приучили следовать главному принципу «приказали – исполняй». Он включил лебедку, и солдаты-срочники сразу приступили к погрузке – конец троса закрепили за фаркоп десантной платформы. Мерно загудел электромотор, и стальной трос стал наматываться на большой барабан. Контейнер медленно пополз по роликовой дорожке в темное чрево транспортника.
Едва освободившись от своей ноши, первый тягач не мешкая отъехал, и его место тут же занял второй. Работа у солдат спорилась.
Пока шла погрузка, летчики, рассевшись по своим местам, в холостом режиме тестировали работу оборудования и приборов.
– Какое у нас сегодня полетное задание, командир? – спросил первый пилот, обращаясь к командиру.
– Летим в Сирию. Тартус, военно-морская база.
– Последняя наша база за пределами России, – уточнил со своего места штурман, вгоняя в бортовой компьютер полетное задание. – Давно не мыл я сапоги в Средиземном море…
– А я помню еще Индийский океан, – вставил бортинженер: в экипаже он был самым опытным и помнил то время, когда быть офицером считалось почетным.
– К нам гости, – доложил штурман, заметив через блистер подкатившую к самолету черную «тридцать первую» «Волгу» с тонированными стеклами, из салона которой выбрался молодой поджарый майор в новеньком мундире и с бронированным кейсом в правой руке. От рукоятки чемоданчика тянулась тонкая титановая цепочка к браслету на кисти руки офицера.
– Точно, по нашу душу, – недовольно покачал головой командир экипажа, направляясь к выходу. Остальные продолжали заниматься своими делами, только бортрадист искоса поглядывал на самолетную стоянку, где остановилась «Волга».
Когда летчик выбрался из самолета, прибывший майор отдал честь, коротко представился, отпер кейс и протянул летчику большой конверт из плотной бумаги. После того как командир поставил на стандартном бланке размашистую подпись, майор опять козырнул, и они разошлись…
– Установи на навигаторе координаты, – войдя в кабину, приказал командир штурману. Тот проворно набил на клавиатуре комбинацию цифр, указанную на лицевой стороне конверта. Ничего необычного для военных: на учениях, как правило, именно таким образом ставится задача.
– Что, почтальон Печкин принес заметку про нашего мальчика? – усмехнулся правый пилот, щелкая тумблерами перед собой.
– Вроде того, – без тени улыбки ответил командир и сунул конверт в прозрачный пенал, специально для подобной корреспонденции установленный под левой рукой.