Генерал-адмирал. Тетралогия
Шрифт:
Использование причалов стамбульского порта позволило резко повысить скорость переброски войск, и захват европейской части Турции был завершен уже в первых числах мая. А 1 мая, еще до окончания боевых действий на европейской территории, в Стамбул прибыл Николай II. Чтобы не вводить в паралич командование нашей группировки, его визит ограничили двумя днями, после чего император отбыл в Санкт-Петербург делать большую политику. Ибо факт успеха нашей Босфорской десантной операции и захват Стамбула надо было использовать по полной…
Отъезд государя оказался весьма своевременным, поскольку уже 4 мая войска Энвер-паши перешли в наступление на наши войска, оборонявшиеся на линии Измит — Кандыр. Туркам яростными атаками удалось слегка потеснить наш южный фланг и даже выбить наши войска из Измита, но затем к городу подошла первая линейная дивизия Черноморского флота, и после шести часов обстрела из морских орудий турки были вынуждены оставить превращенный в щебень город и откатиться назад. Кроме
Четырнадцатого мая с русского крейсера, доставившего на родину, в Барселону, господина Антони Гауди, после чего отправившегося в Эгейское море, были высажены два десанта — один, в составе одной роты морпехов, на остров Имроз, а второй, численностью в один взвод, на находившийся в тридцати с небольшим верстах к югу от него более мелкий остров Бозджаа. Сопротивления десанту оказано не было вследствие крайней малочисленности турецких сил. На Имрозе у турок было двадцать два ополченца, вооруженных старыми и неисправными винтовками, а Бозджаа вообще не имел гарнизона. После чего крейсер вернулся к Имрозу и встал на якорь в бухте Кусу, опоясавшись противолодочными сетями. Это было сделано, дабы застолбить за Россией очень привлекательные для многих кусочки суши прямо напротив Дарданелл. А то оглянуться не успеем, как рядом окажутся какие-нибудь союзники, которые после окончания войны устроят тут «союзническую» военную базу, взяв на прицел выход из пролива. Ну и зачем нам такое соседство?
Семнадцатого мая наши войска начали десантную операцию на азиатском берегу Мраморного моря в районе Бандырмы, а днем позже — в районе Карабиги, и через четыре дня миннотральные силы флота под прикрытием крейсеров и броненосцев затеяли очистку фарватера Дарданелл. После чудовищных потерь Восточного фронта и полного фиаско последнего наступления от боевого духа турецких солдат остались жалкие крохи, так что гарнизоны турецких береговых батарей азиатского берега Дарданелл сдавались после первых же атак.
Впрочем, Энвер-паша еще посопротивлялся какое-то время. Четверо суток он пытался сбросить наши войска в Мраморное море, но шедшие в авангарде десантных сил морпехи отбили все турецкие атаки и при поддержке бойцов, сыпавшихся на плацдармы градом (и плечо доставки было мизерным, и причалов хватало), а также огня корабельной артиллерии расширили занимаемый плацдарм до семидесяти квадратных верст. После этого турки покатились назад, и никакие приказы командиров остановить их бегство не смогли. Ну да суммарные потери турецких войск во время Босфорской операции на тот момент уже превысили триста тысяч человек, причем почти половина из них оказались в плену. И это характеризовало состояние духа турецких войск лучше всего. Так что, когда 26 мая пришло известие о высадке греками морского десанта в Смирне, Энвер-паша решил прекратить бесполезные телодвижения и направил русскому императору предложение о перемирии. Россия взяла себе черноморские проливы…
Конец мая и начало июня прошли для турок под знаком катастрофы. Спешно подготовленные для помощи союзникам и отвлечения русских сил наступления австрийцев в Карпатах и немцев в районе Сандомира окончились ничем. Зато в тылу у османов полыхнуло несколько восстаний — на Аравийском полуострове, в Месопотамии и Северном Йемене, в результате для турок вопрос о мире с нами сразу стал жизненно важен. Но торговались они отчаянно и ни в какую не хотели уступать, когда мы заявили, что видим Мраморное море только в качестве своего внутреннего водоема. Турки упорно настаивали на сохранении своего присутствия хотя бы в одной точке его побережья. Впрочем, после того как сразу после их отказа от обсуждения этого вопроса мы разорвали соглашение о перемирии и двинулись в сторону Бурсы, Зонгулдака и Синопа, а греки начали наступление из района Смирны, они сразу пошли на попятный.
Так что 17 июня 1916 года в бывшем султанском дворце в Стамбуле был подписан мирный договор между Российской и Османской империями, по которому границы государств определялись по положению сторон на момент второго соглашения о перемирии. Причем договор был заключен не только с Россией, а со всеми союзными державами. Англичан представлял адмирал де Робек, французов — генерал Анри Гуро. Оба военных выглядели вполне довольными, воспринимая поражение турок как возмездие за неудачную для союзников
Разгром английского флота во время боя у Доггер-банки, пришедшийся на период, когда заметная его часть была еще занята на Средиземноморье, дал Германской империи глоток воздуха, который был ей так необходим. До того момента как британцам и французам удалось собрать силы и восстановить блокаду немецких портов, в них успели разгрузиться более трехсот американских пароходов. Кроме того, через неделю после сражения немецкие крейсеры начали «набеги» на наш северный маршрут, за два месяца «развязанных рук» захватив и потопив более полусотни транспортов, треть из которых перевозили никелевый и хромовый концентрат. Немецкая промышленность испытывала жесточайшую нехватку этих металлов, так что добыча пришлась кстати. Слава богу, большинство захваченных транспортов были французскими и британскими, но и мы потеряли восемь судов. Столь низкие наши потери объяснялись тем, что свои суда мы водили в составе конвоев, охраняемых Северной эскадрой, а иностранцы плавали на свой страх и риск. Ну да до разгрома британцев у Доггер-банки риск был не особенно велик, ибо, в отличие от ситуации, сложившейся, скажем, во время Второй мировой войны в «моей» истории, здесь у немцев не было баз в Норвегии, а Северное море Британский флот контролировал довольно плотно.
Впрочем, этот разбой не обошелся немцам безнаказанно — сразу после появления информации о бесчинствах их крейсеров у побережья Норвегии в море вышла вся наша Северная эскадра в полном составе. Немцы в течение месяца потеряли еще три крейсера и заметно снизили активность. После чего, а также вследствие наших успехов в Босфорской десантной операции и захвата Стамбула, нам удалось договориться с норвежцами об аренде участка земли в Тронхеймс-фьорде под строительство военно-морской базы «для обеспечения свободы судоходства». На первом этапе переговоров англичане нас даже поддержали, уж больно их прижало, но окончательный вариант соглашения об аренде трех участков в сто пятьдесят квадратных верст для устройства самой базы в глубине Тронхеймс-фьорда и двух участков по квадратной версте на входе во фьорд для устройства береговых батарей сроком на девяносто девять лет оказался для них настоящим шоком. Ибо это означало, что Норвегия окончательно уходит из-под британского влияния и переходит в зону влияния России. Но сделать что-либо англичане уже не могли — соглашение было подписано. Хокон VII пошел на него с нескрываемым облегчением — англичане достали его хуже горькой редьки. Несмотря на то что Норвегия официально оставалась нейтральной, норвежцы на этой войне все-таки гибли, поскольку Великобритания «убедила» их передать ей большую часть норвежского торгового флота в аренду, причем за беспардонно низкий процент, а также присоединиться к блокаде Германии. Так что немецкие субмарины, с конца прошлого года ставшие бичом морских перевозок союзников, топили и норвежские суда. Кроме того, наш Босфорский десант произвел на Хокона столь сильное впечатление, что он объявил войну Германии, вследствие чего небольшой, но прекрасно обученный норвежский военно-морской флот перешел в оперативное подчинение командующему нашей Северной эскадрой адмиралу Макарову. И немецким подводникам в прилегавшей к Норвегии акватории Северного моря стало совсем кисло…
Впрочем, деваться норвежцам было некуда. Предоставление во время войны одной из противоборствующих сторон своей территории для организации военной базы почти неминуемо означает объявление ей войны другой стороной. Норвежцы просто успели первыми.
И все же немецкие «именины сердца» в Северном море продолжались не так долго, около двух с половиной месяцев, после чего со Средиземного моря вернулись британские дредноуты и соотношение сил снова поменялось на прямо противоположное. С учетом того, что шесть из уцелевших в сражении у Доггер-банки немецких дредноутов оказались повреждены настолько, что им требовался ремонт длительностью от полугода до полутора лет, а также понесенных немцами потерь в крейсерах, наш Балтийский флот на какое-то время стал едва ли не сильнее всего немецкого. Поэтому положение немцев в Балтийском море оказалось даже хуже, чем было до Доггер-банки. А мы, не участвовавшие в том сражении, получили в результате самую крупную выгоду. Впрочем, чаще всего в жизни так и бывает, что неучаствовавший обретает даже больше, чем победитель… А если еще учесть потери союзников в транспортных судах и то, что общая численность наших транспортных судов была восстановлена сразу после освобождения ото льда Архангельского залива (за зиму в Северодвинске было построено шестнадцать транспортов, и еще шесть должны были войти в строй после начала навигации, а с Дальнего Востока по Северному морскому пути пробивались около двух десятков судов с дальневосточных верфей, вследствие чего мы теперь должны были обеспечивать заметно большую долю поставок), нашу выгоду от изменения экономической ситуации можно было бы оценить восьмизначным числом дополнительных доходов.