Генерал Его Величества
Шрифт:
Люди перешептывались, передавая слухи от одного к другому, и когда они наконец доходили до нас, приходилось отделять плевелы выдумки от зерен правды. Роялисты начали копить оружие. Это стало основой для всех предположений. Оружие контрабандой ввозили из Франции, и очень нужны были места для его сокрытия. Например, дворяне встречаются в домах друг у друга. Работники останавливаются в поле поговорить. Один горожанин окликает на углу другого, по всей видимости, для того, чтобы обсудить цены на рынке. Короткий вопрос, быстрый ответ, и они разошлись, но успели кое-что друг другу сказать, и вот образовалось еще одно звено в общей цепи.
Стоит
Да, корнуэльские кладбища многое могли бы рассказать. Зеленый дерн и маргаритки скрывали холодную сталь, а темные своды семейных склепов — заряженные мушкеты.
Лезет, например, крестьянин на крышу, чтобы подправить ее к дождливой зиме, оглянется через плечо и нащупает в соломе острие клинка. Так рассказывала об этом Матти…
Мери пришла ко мне с письмом от Джонатана из Лондона. Джонатан очень осторожно предупреждал нас:
«Война может начаться каждую минуту. Даже здесь растет негодование против наших общих хозяев. Многие жители Лондона, раньше сражавшиеся против короля, теперь готовы стать под его знамена. Более подробно я писать не могу. Передай Джону, он всегда должен помнить об осторожности, встречаясь с разными людьми. Помните, я связан присягой. Если мы окажемся замешанными в такие дела, ни мне, ни ему голов не сносить».
Мери нервно сложила письмо и спрятала в складках платья.
— Что все это значит? О каких делах он говорит?
На ее вопросы был только один ответ: роялисты зашевелились.
Перешептываясь, с оглядкой, люди начали передавать друг другу имена, которые не смели произносить уже два года: Трелони, Треваньон, Арунделл, Бассетт, Гренвиль. Да, именно Гренвиль. Одни говорили, что его видели в Стоу. Нет, не в Стоу, а в доме его сестры в Бидефорде. На острове Уайт, возражали другие. Рыжая Лиса отправился в Карисбрук, чтобы втайне встретиться с королем. Он появился не на западе, его видели в Шотландии. О нем заговорили в Ирландии. Сэр Ричард Гренвиль вернулся. Сэр Ричард Гренвиль в Корнуолле.
Я не прислушивалась к этим сказкам; слухами меня накормили досыта. Однако ни из Италии, ни из Франции писем больше не приходило.
Джон Рэшли на этот счет помалкивал. Отец велел ему не вмешиваться и работать день и ночь, чтобы выплатить непомерный долг парламенту. Но я хорошо представляла, что он думает. Если восстание произойдет и принц со своими войсками высадится в Корнуолле и освободит его, то отпадет надобность выплачивать долг. Если в заговоре принимают участие и славное семейство Треваньон, и Трелони, то есть все, кто поклялся в верности королю и сохранил ее, не будет ли позором и трусостью, если Рэшли останутся в стороне? Бедный Джон! В те первые недели весны, сразу после сева, он был беспокоен, а иногда даже вспыльчив. С ним не было его Джоанны, некому было поддержать его, потому что близнецы, которых она родила год назад, часто болели, и она, забрав их и старших детей, уехала в Маддеркоум, в Девоншир. Потом в Лондоне заболел Джонатан. Он пытался добиться разрешения у парламента вернуться в Корнуолл, но напрасно, тогда он послал за Мери, и она тоже уехала. Затем дошла очередь
Она отправилась в самом начале марта, и в Менабилли стало непривычно тихо. Я успела полюбить звуки детских голосов, и теперь, когда не слышала ни их, ни Элис, зовущую своих малышей, ни шуршания Мериных юбок, мне стало особенно одиноко и грустно. Мы остались вдвоем с Джоном, и не представляли себе, как коротать длинные вечера.
И вот, на третий день нашего одиночества, он сказал мне:
— Я все думаю, не оставить ли мне Менабилли на твое попечение и не съездить ли в Маддеркоум?
— Ну что же, доносить я на тебя не стану.
— Мне бы не хотелось идти против воли отца, но я не видел Джоанну и детей уже полгода, к тому же мы тут понятия не имеем, что происходит в стране. Поговаривают, что опять началась война. Как будто сражения идут в Уэльсе и восточных графствах, хоть они и далеки друг от друга. Скажу тебе правду, Онор, мне надоело бездействие. Еще немного, и я сяду на коня и отправлюсь в Уэльс.
— Зачем ехать в Уэльс, когда в твоем родном графстве не сегодня-завтра может начаться восстание, — ответила я вполголоса.
Он кинул взгляд на полуоткрытую дверь в галерею. Движение было чисто инстинктивным, вошедшим в привычку с того времени, когда поместье было захвачено мятежниками, однако теперь оно было совершенно бессмысленным, потому что те несколько слуг, что остались с нами, заслуживали полного доверия.
— Ты что-то разузнала? — спросил Джо осторожно. — Это верные сведения или просто слухи?
— Я знаю ровно столько же, сколько и ты.
— Может быть, сэр Ричард…
— С прошлого года ходят слухи, будто он прячется где-то здесь. Но я от него ничего не получала.
Он вздохнул и опять посмотрел на дверь.
— Как бы узнать наверняка, что делать? Если начнется восстание, а я буду в стороне, то может показаться, что я предал дело короля. Какой позор ляжет тогда на имя Рэшли!
— А если восстание кончится провалом, то какими сырыми могут показаться тебе стены темницы, и как легко может твоя голова лечь на плаху! — ответила я на это.
Несмотря на всю серьезность нашего разговора, Джон улыбнулся.
— Только доверься женщине, и она вмиг охладит в тебе весь боевой пыл.
— Только доверься женщине, и она сумеет не допустить войну в свой дом.
— Неужели ты хочешь бесконечно мириться с гнетом парламента?
— Конечно, нет. Но если начать плевать ему в лицо раньше времени, можно оказаться под его гнетом навеки.
Джон снова вздохнул и взъерошил волосы.
— Добейся разрешения и езжай в Маддеркоум, — посоветовала я. — Тебе ведь нужна твоя жена, а не восстание. Только должна предупредить, из Девоншира будет трудно сюда вернуться.
О таких затруднениях мне доводилось слышать уже не однажды. Те, кто отправлялся по своим делам в Девоншир или Сомерсет, имея на руках разрешение местных властей, по возвращении домой неожиданно встречались с непредвиденными препятствиями. Их подвергали тщательному осмотру, допросу, а затем обыску, пытаясь найти либо какие-то документы, либо оружие, да еще держали день-другой под арестом. Видимо, не только до нас, побежденных, доходили разные слухи.