Генерал Кутепов
Шрифт:
Кутепову фактически достался безнадежный фронт. Почему именно ему, а не какому-либо генералу, окончившему Академию генерального штаба? Потому что он должен был победить вопреки науке и логике.
Шестого мая Кутепов со своим штабом был переброшен с Манычского фронта. Шестнадцатого мая штаб корпуса смог перейти из Иловайской на станцию Криничная, прежнюю стоянку штаба в феврале — апреле. За десять дней наступил перелом.
Кутепов почти каждый день был на передовой, вел себя как диктатор, не скрывая своей требовательности. Но он не сковывал инициативу подчиненных, не влезал в каждую мелочь, — он был
С той стороны тоже искали, как быстрее перейти от партизанской вседозволенности к военной дисциплине, и там тоже выдвинулись командиры жесткого склада.
Диктатор Кутепов. Верно ли это? Наверное, да. Они все или почти все были диктаторами. После ужасающего развала, после предательства народом вековых ценностей религиозной и культурной жизни иного пути, кроме диктатуры, не существовало. На вопрос о диктаторстве и диктаторах, малосимпатичных с точки зрения либералов, которых было множество в тылу белой армии, ответила сама жизнь.
Сегодня, в дни нарождающейся новой смуты, все-таки трудно представить тогдашний пожар на юге России, широту народного движения всяких банд Маруси, Ангела, Иванько, разнузданность мятежей, растерянность обывателей. Украина горела небывалым пожарищем крестьянской войны. Там сгорали и красные, и белые.
Корпус Кутепова продвигался вперед, как римский легион среди полчищ варваров. Направление — на Харьков. Удар наносился в стык между 13-й и 14-й красными армиями. Штаб Кутепова уже перемещается в Бахмут. Комкор опередил директиву армейского штаба, отдал приказ наступать на Харьков.
В дневнике Ивана Бунина "Окаянные дни" есть выписка из большевистской газеты, относящаяся к этим событиям:
"16 июня.
Харьков пал под лавиной царского палача Деникина… Он двинул на Харьков орду золотопогонных и озверелых от пьянства гуннов. Дикая орда эта, подобно саранче, двигается по измученной стране, уничтожая все, что завоевано кровью лучших борцов за светлое будущее. Прислужники и холопы мировой своры империалистов несут трудовому народу виселицы, палачей, жандармов, каторжный труд, беспросветное рабство…"
Приведя это газетное сообщение, Бунин добавляет:
"Рад так, что мороз по голове…"
За пять недель Кутепов прошел от Иловайской до Харькова с боями триста верст.
Добровольцы после пятидневных боев заняли Харьков и прошли по улицам маршем. Их засыпали цветами, кто-то плакал, какие-то женщины становились на колени. После большевистской оккупации обыватели полюбили армию белых.
Вскоре после освобождения на пустыре возле пятиэтажного дома, где размещалась ЧК, был проведен другой, страшный парад: были вырыты трупы замученных и положены долгими рядами. У многих была содрана кожа с рук, палачи обваривали руки жертв кипятком и затем сдирали "перчатки" вместе с ногтями. Мимо тел часами шли женщины, искали отцов и мужей.
Кутепов не ездил туда, не смотрел на эти сотни убитых. Может быть, харьковчане имели право назвать его бесчувственным за то, что на собрании объединенных городских организаций он заговорил о солдатских сапогах и не проливал слез по убитым.
Он сказал, что армия без тыла обречена, сколько бы громких слов в ее адрес не произносили. Слов он уже наслышался.
— В эти дни, господа,
Кутепову была обещана помощь, а горнопромышленники подарили командующему Добровольческой армией генералу Май-Маевскому эшелон с углем. На деле снабжение армии всегда было плохим. Многие солдаты, не дождавшись сапог или шинели, вынуждены были "самоснабжаться" за счет обывателей.
Кутепов издавал приказы, объявлял населению, что будет защищать его от насилия и грабежей, но то, что происходило в штабах, отражалось на жизни рядовых самым противоречивым образом. Что было делать Кутепову, когда перед ним клали приговор военного суда о расстреле солдата или офицера-инвалида за грабеж местного жителя? Утвердить приговор? Помиловать? Бедного офицера и нашли-то по особой примете: у него вместо ноги была деревяшка, на которой он и передвигался в боях.
Кутепов утверждал приговоры. Это было ужасно. Но он считал, что наказание должно следовать неотвратимо. Точно так же в Ростове по его приказу были повешены несколько офицеров и солдат, грабивших еврейский квартал.
Добровольцы за все были обязаны расплачиваться деньгами. Но вот приходилось вносить поправку — расплачивались жизнями.
В Харькове надо было, по всем законам войны, освоиться, укрепить базу, я потом продвигаться дальше.
Освоиться не пришлось. Против корпуса шла активная перегруппировка красных войск, перебрасывались полки с запада и из Сибири. Разведка доносила Кутепову о готовящемся наступлении красных. Общая обстановка складывалась для белых благоприятно: в конце мая Кавказская дивизия разбила под Гуляй-Полем Махно, взят Екатеринослав, в Новочеркасске торжественно отпраздновали освобождение Дона, Кавказская армия генерала Врангеля взяла Царицын.
Кутеповская разведка не ошиблась. Сосредоточение красных частей было угрожающим. Да только к кому было обращаться командиру корпуса, если в это время командующий армией заболел запоем и был не в состоянии быстро реагировать.
Смешное и трагическое положение, в которое попал Кутепов, было им разрешено: он отдал приказ на свой страх и риск — атаковать раньше красных!
Он опередил противника на считанные дни и вместо того, чтобы оказаться в кольце и быть раздавленным 80-ю полками, сам отрезал армии Южного фронта красных от красных же армий на Украине.
Успех?
Как будто бы. Разбита западная группа противника, обеспечен левый фланг.
А на востоке? В стык между 1-м корпусом и Донской армией повалила лавина красных. С той стороны у Кутепова были лишь разъезды добровольцев, маячившие в степи, как редкая казачья стража во времена татарских нашествий. Красные занимают Валуйки, Купянск, Волчанск. Они уже возле Корочи и Белгорода, влезли уже в самые тыловые печенки 1-го корпуса, до Харькова остается пустяк — сорок верст.
Надо было срочно перебросить войска. Кутепов успевает развернуть главные силы к Короче. Харьков же с востока был по-прежнему открыт, но если бы красные двинулись в его направлении, то со стороны Корочи добровольцы могли бить им в тыл и фланг.