Генерал Лебедь
Шрифт:
Лебедь прибыл сюда с вооруженным полком, который натренирован для борьбы с внешним врагом, и теперь он спрашивает себя, что ему здесь делать. Сквозь густую толпу Лебедь пробирается к главной площади. То тут, то там он слышит голоса, которые скандируют: «Раб, вор — армянин!».
Площадь Ленина длиной около километра и почти такой же ширины заполняют примерно триста тысяч человек. «Визирян! Выходи!» — кричат они, вызывая Первого секретаря Центрального комитета компартии Азербайджана. Но тот скрывается.
Лебедь добирается до общего отдела министерства внутренних дел, военного коменданта, которого он разыскивает для разъяснения действий
Картина, которая ему представляется, это картина мирной осады. Как он узнал, люди уже трое суток терпеливо ждали на площади перед зданием Верховного Совета и прилегающих улицах и, соответственно их традициям, устроились по-домашнему. Жарится шашлык, варится что-то, киоски окаймляют тротуары, звучит музыка из громкоговорителей, повсюду спорят. Атмосфера похожа скорее на народный праздник, чем на демонстрацию, которая должна заставить правительство принять политическое решение.
Он издали видит передние танки своей части. Люди беседуют с солдатами, предлагают им фрукты и хотят угостить их по всем правилам гостеприимства. Что ему делать здесь с вооруженной до зубов дивизией?
Наконец он решается позвонить на командный пункт, номер телефона которого был вручен ему с наказом звонить «в случае необходимости или неясности». Связываться по радио было запрещено. На другом конце ответил, вероятно, нервничающий генерал-майор. Лебедь описывает ситуацию, которая позволяет считать излишним и абсурдным вмешательство войск. Но голос на другом конце провода рявкает: «Атаковать! Силой прекратить блокаду! Прорваться к Дому Советов, окружить!».
Лебедь в растерянности. Выполнять эту команду было бы безумием, бессмысленным пролитием крови. Должен ли он при помощи оружия сохранять покой и порядок, которые до сих пор никто не нарушал? Еще никогда так ясно, как теперь, он не видел перед собой буквы закона, которому он обязан был подчиниться: пролитие крови армией оправдано только при исполнении священного долга защиты собственного народа от внешнего врага. Таким образом, Лебедь игнорирует полученный по телефону приказ о введении части в бой, откомандировывает лишь патруль, приказывает поставить на предохранительный взвод оружие и ведет свою колонну обратно на свой опорный пункт.
Вскоре Лебедя вызывают к коменданту особого района Баку. Этот генерал командует войсками в управлении кризисной ситуации в Баку, созданном в связи с волнениями в начале года. Лебедя он назначает комендантом «неспокойного округа».
Это один из двух армянских кварталов Баку (другой находится на окраине города), в котором живут около 240 000 армян. Здесь отмечено большинство нападений азербайджанцев на армян и можно ожидать новых актов агрессии.
Положение Лебедя, возглавляющего окружную комендатуру, потребует скоро мобилизации всех его организаторских и дипломатических способностей. В его канцелярию поступают не только сведения об актах насилия, но и все жалобы родственников притесняемого армянского меньшинства.
Таким образом Лебедю приходится быть и районным руководителем, и третейским судьей. Быстро выявляются методы придирок, которым подвергаются в этом городе. То наблюдаются перебои в поставке продуктов в армянский квартал, в котором находятся почти тридцать фабрик. То можно увидеть каверзы в медицинском обслуживании, проявляющиеся
Лебедь реагирует немедленно и, как выясняется, эффективно. Из своих лучших людей он создает комиссии для решения соответствующих проблем. Тут появляется комиссия по продовольствию, там — медицинская, комиссия по ремонтным работам. Так он, по мере надобности, оказывает давление на местные азербайджанские власти. Не обходится и без смешных случаев. Однажды, например, к Лебедю обратился азербайджанец с жалобой на партийного секретаря жилищного управления: «Не могли бы вы позвонить секретарю, — серьезно просит он Лебедя, — и сказать ему, что он должен довольствоваться двадцатью рублями? Каждый раз, когда я что-нибудь от него хочу, он вышвыривает меня со словами: «Чиновник берет не меньше сотни, убирайся!».
Однако большая часть проблем, которые сваливаются на Лебедя, очень серьезны и заставляют его поручать своим офицерам исполнение тех обязанностей, которые не выполняются местными политиками и их силами порядка. Лебедь расставляет собственные патрули для охраны армянских фабрик; они охраняют в вечерние часы и улицы.
Лебедь создает комиссию по эвакуации армян. Она организует выезд группами и предотвращает разбойные нападения на них. Когда участились случаи арестов и избиения армян азербайджанской милицией, Лебедь вызывает шефа местного КГБ. Тот спокойно и с пониманием слушает Лебедя, торжественно обещает сотрудничество и улучшение обстановки и — исчезает навсегда. По крайней мере, пока Лебедь находится в Баку.
Между тем напряженность в центре города растет. События достигают точки кипения, когда появляются азербайджанцы, которых недавно изгнали из Армении. Ожесточенные и жаждущие мести, эти беженцы совершают дикие, гнусные преступления. Они врываются в жилища армянского квартала, выгоняют жителей: «Вы забрали у нас все — теперь и у вас нет ничего! Око за око…».
Лебедь сам становится свидетелем акта насилия во время обхода своего района. Когда он заглядывает во двор одного дома, он обнаруживает там труп мужчины, который, очевидно, только что был убит. Рядом лежит тяжелая доска, вероятно, послужившая орудием убийства. Лебедь входит в дом как раз в тот момент, когда милиционер, глядя на присутствующего врача, диктует протокол: «Остановка сердца…».
«Не имеете ли вы в виду мужчину во дворе?» — вмешивается Лебедь. Присутствующие кивают. «А как быть с орудием убийства рядом с ним?» — продолжает Лебедь. «Правильно, — соглашается врач, чтобы продолжить без помех, — и в результате стычки мужчина получает инфаркт…».
Вечером около 21 часа в меньшем из двух кварталов, который находится на окраине города, вдруг выключают электричество. В комендатуре Лебедя «раскаляются» телефоны. Жители в тревоге: так начиналось в Сумгаите — это был сигнал к началу погромов год назад!