Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство
Шрифт:
А чтобы ответить на этот вопрос, следует уточнить, почему Илларион Венедиктович задумал вернуться в детство, снова стать мальчиком лет десяти.
У него было два сына и дочь. Жену он похоронил несколько лет назад. Дочь работала врачом, старший сын — в строительном управлении, а младший Роман стал актёром (ему в нашем повествовании принадлежит любопытнейшая роль, и он её сыграет, на мой взгляд, уважаемые читатели, отлично!). У Романа детей не было, а у дочери и старшего сына росло по мальчику и девочке. Жили дети в разных городах, Илларион Венедиктович навещал их, они у него гостили. Романа отец видел чаще других: тот снимался в кино, часто выступал по телевидению.
Естественно, что Илларион Венедиктович мечтал жить вместе с детьми хотя бы в одном городе, возиться с внуками и внучками, которых нежно называл потомчиками, но об этом можно было только мечтать и строить всякие заманчивые планы.
А пока каждый большой праздник Илларион Венедиктович буквально ухитрялся побывать у всех своих потомчиков. Поэтому его и прозвали Праздничным Дедом! Ну, как не позавидовать такому прозвищу!
Выйдя в отставку, Илларион Венедиктович сначала чуть ли не совершенно растерялся, изнывал от вынужденного безделья, но скоро понял, что тратить время на бесполезные переживания, по меньшей мере, неразумно. Дел для ветерана Великой Отечественной войны нашлось много. Не отпускала его и тоска по милым потомчикам, а повидав их, он тосковал ещё сильнее.
Однако постепенно Илларион Венедиктович обнаружил, что он не просто тоскует по своим потомчикам, а беспокоится, волнуется, тревожится об их будущем не только в том смысле, какими людьми они вырастут, а каким будет мир вокруг них. И получалось, что будущее потомчиков зависит и от них самих, именно от того, какими они вырастут.
А потом оказалось, что он волнуется, беспокоится, тревожится о судьбах всех детей, всех потомчиков всей планеты, и особенно, конечно, — нашей страны.
Как помочь мальчишкам и девчонкам стать настоящими людьми?
И что он лично может сделать для этого?
Занимался он тогда интересным делом: писал воспоминания о своей боевой жизни, о том, как от рядового дослужился до генерал-лейтенанта.
Мемуары он начал издалека — с детства, из которого, как показалось сначала, он запомнил немногое. Например, в детстве он только несколько раз (четыре или пять, в лучшем случае шесть) попробовал мороженого, но полюбил его на всю жизнь. Даже став взрослым, а затем и пожилым, а затем и постарев, он никогда не упускал случая вдоволь полакомиться мороженым, каждый раз восхищаясь, что на свете существует такая вкуснота.
Однако сначала, повторяю, Иллариону Венедиктовичу показалось, что из далекого-далекого детства ему запомнилось немногое, а на самом деле постепенно оно встало в памяти всё, обнаружилось, что оно было большим, наполненным множеством значительнейших событий, и все они — поразительный факт! — вели к тому, чтобы впоследствии он стал генерал-лейтенантом. Представляете, уважаемые читатели, три дидактических соображения, которые я изложил выше, Илларион Венедиктович, а тогда ещё мальчишка по прозвищу Лапа, уяснил для себя ещё в детстве!
И даже тогда, когда он в мемуарах перешёл к описанию своей взрослой жизни, помыслы его по-прежнему были крепко-накрепко связаны с детством, с потомчиками, со всеми мальчишками и девчонками, которым ещё только предстояло повзрослеть. Им он и рассказывал; о сражениях и боевых товарищах, с ними делился старый воин сокровенными мыслями о жизни, войне и мире.
Иногда волнение достигало такой необычайной степени, что Илларион Венедиктович бывал
Но Илларион Венедиктович был мужественный, честный, с остро развитым чувством самоответственности человек. И когда он решил, что в его работе над мемуарами что-то не ладится, он ещё подумал, поразмышлял, посоветовался сам с собой и уже бесповоротно утвердился в окончательном решении. Он аккуратно, хотя руки неприятно подрагивали, словно сопротивляясь ему, сложил исписанные страницы в папку, тройным узлом завязал тесемки и положил её в чулан на верхнюю полку.
Говорят: беда не приходит одна. Или: пришла беда — отворяй ворота. Именно в это и без того горькое время к Иллариону Венедиктовичу дважды во сне являлась Смерть, оказавшаяся обыкновенной фашисткой, и поставила перед ним непременное, страшнейшее и омерзительнейшее условие.
Сон-то сном, но известно: иные сны зря не приходят. Илларион Венедиктович, во всяком случае, один важнейший вывод для себя сделал: не имеет он права медлить, надо дорожить буквально каждым днем. Он, старый, заслуженный, закаленный в боях и походах, знавший подлинную цену победам и поражениям, генерал-лейтенант в отставке Илларион Венедиктович Самойлов, оставшиеся на его долю годы отдаст детям!.. Надо УБЕДИТЕЛЬНО доказать им, что Родина верит в них и надеется, что они будут достойны этого доверия.
А то ведь многие из потомчиков оч-чень наивно полагают — крайне ошибочное мнение! — будто бы детство дано только для валяния дурака, а истинным гражданином можно спокойненько стать, когда достаточно подрастешь. Позволительно задать таким такой вопрос: с какого же именно возраста намереваются они кончать валять дурака и начинать пробовать стать истинными гражданами своей страны?
И вот, когда Илларион Венедиктович размышлял об этом во время болезни, да тут ему ещё Смерть-фашистка дважды привиделась, он впервые и ощутил желание ВЕРНУТЬСЯ В ДЕТСТВО, снова стать мальчиком лет десяти по прозвищу Лапа.
Странная, но необыкновенно интересная эта мысль родилась, по всей вероятности, из сознания того, что на потомчиков воздействовать надо неотвратимо эффективно! Нужно повлиять на характеры и мировоззрение (если, конечно, оно у них имеется) мальчишек и девчонок неведомым для них способом, таким необычным, чтобы они и не подозревали, что их воспитывают!
Поэтому решение Иллариона Венедиктовича вернуться в детство — не плод досужей фантазии, а реальный, точнее, практический подход к делу.