Генерал Панк. Дилогия
Шрифт:
Проявляющий небывалую проворность Вово добрался до следующей башни, распахнул дверь и оглянулся на Чумпа. Тот с негодованием обнаружил, что физиономия гобольда в ночи лучится восторгом, обретя некоторое сходство с первым весенним солнышком после долгой и суровой северной зимы. А за дверью поднявшийся на площадку воин брякнул подкованным каблуком о камень… как-то не так, как должен был, готовясь открыть ту, дальнюю дверь. Инстинкт — великое дело! Чумп яростно махнул рукой Вово, чтобы закрылся в своей башне, а сам взвился на примыкающий к башне стенной зубец, продвинулся на внешнюю сторону, размазался по холодному шершавому камню и застыл. Под ногами раскинулась малоприятная
Дверь распахнулась от мощного пинка, и воин вывалился на стену, по пути энергично полосуя воздух членовредительским агрегатом из тех, применения каким приличному вору знать не положено. Сделал пару шагов вперед, остановился, прекратив рубить; огляделся, подслеповато щурясь. Чумп задержал дыхание, зная, что иной боец и на еле слышный звук горазд рубануть. Скрутила и отпустила гоблинская народная судорога — прыгнуть, пока враг удобно стоит спиной, всадить каблук в затылок! Это ж каким воякой надо быть, чтобы успеть отбиться? Другое дело, такой удар не убьет, тем более одоспешенного, но со стены снесет за милую душу. А остальные… Что ж, можно бы устроить неплохую забаву с беготней по стене и спихиванием зазевавшихся!
Уфф, повезло, что годы самой разноплановой практики надежно отбили вкус к ратным забавам. Много ли, в самом деле, толку будет, если ухитришься упупить десяток замковых воителей и даже унести после этого ноги? Если после этого остальные встанут на уши и оборону будут держать уже не абы как, в состоянии полубоевой готовности, а уже по всей программе, трясясь от желания самолично насадить на железку окаянного вредителя? Нет уж, пусть лучше побегают поздорову, убедятся, что у начальства, бросившего их в ночной рейд, не иначе как мания преследования, поропщут, расслабятся, распустят ремни на портках и пряжки на доспехах…
Следом за первым воякой появился второй, ощетиненный мечом и щитом, остановился у самой двери, буквально под чумповой ногой. На этого даже прыгать не надо, достаточно пнуть дверь, к которой он неосмотрительно стал боком, чтобы его сбросило со стены; хуманс против гоблина куда как хлипок, ему эти тридцать футов до насыпи пролететь — как раз и жизнь кончится. Первый же воин легкой позванивающей рысцой отправился к дальней башне, в которой укрылся Вово. Чумп напрягся — если малец не сдержится, а поди сдержись, когда обнаруживает тебя вражина, кою ты не напрягаясь можешь скатать в большой шар вместе со всеми доспехами и непонятного назначения оружием… Тут уж будет всяко не до рационального поведения, придется сшибать ближайшего и хоть прямо в ров сигай, на колья и в мерзкую жижу!
Воин добрался до двери в башню и рывком ее отворил. Опа! Попытался отворить. От мощного рывка за ручку зазвенело все увенчивающее воина железо, но сама дверь даже не вздрогнула.
— Заперто! — обескураженно доложил воин через плечо. — Изнутри засовом заложено, не иначе. А то и двумя!
— Сильнее дергай! — потребовал второй. — Вроде ж все отпирали?
— А потом запирали некоторые обратно. Нет, это не держат, хочешь — сам подергай! Я ж не какой-нибудь там… я ж хвост лошади выдираю…
Для очистки совести выдиратель хвостов вцепился в кольцо-ручку намертво, уперся в косяк ногой и рванул дверь на себя что было сил. Чумп удержал в груди нервное хихиканье — пошли бы уж все вшестером подергали? Нет, тут уж заподозрят неладное — шесть таких бугаев любой засов в щепу раздробят… а Вово и не догадается, что иногда надо поддаваться.
Впрочем, тут гоблинам подыграли сами родные стены — кольцо с треском выдралось из дерева двери, и хвостодер со сдавленным воплем отлетел под зубцы.
—
— Пусто, наши с той стороны, — донеслось от другой двери. — А вон там в лесу горит что-то! Отсюда заметно.
Чумп облился ледяным потом, чуть было инстинктивно не оглянулся на лес, насилу удержался, не то непременно сверзился бы. Совершенно понятно, что может в лесу гореть! Ох уж эта огнеопасная эльфа… А ну как сейчас выведут из города отрядец? Да и прихватят в разгар полыхабельных развлечений? Огонь — штука такая, даже буде его загасят сразу, все равно пепелище не скрыть, а оттуда танцуя, недолго и всех окрестных партизан повыловить. И генерал хорош, не уследил за дурилой…
— Давайте еще наверх, для очистки совести, и спускаемся. Сколько можно по каждой ерунде поднимать? Ладно еще, когда голоса почудились за воротами, но уж что в стену кто-то лупится посреди ночи, через ров?..
Вояка с вырванным кольцом в руке поднялся на ноги, сконфуженно бурча под нос, и поплелся к командиру. Чумп с замиранием сердца постарался врасти в камень. Будь на месте хвостодера обычный гоблин — разглядел бы его, распластанного по башне, так же ясно как белым днем! Сам Чумп отчетливо видел и каждое колечко его кольчуги, и укрепленный на поясе кинжал, и боевые царапины на открытом шишаке, пальцы сами собой раздвинулись в вилку — если воин заметит его в последний миг, проходя вплотную, получит по полной!
Не заметил. Прошел мимо, нырнул в башню и захлопнул за собой дверь, так мощно ею треснув о косяк, что от сотрясения Чумп чуть не свалился с того узенького уступчика, на котором примостился. С облегчением перевалился на широкий зубец, уселся на него, спиной привалился к башне и наконец перевел дух. Не иначе как пронесло! Теперь можно и на лес кинуть взгляд.
В лесу и впрямь полыхало мощное локальное зарево, словно бы огромный огненный гриб вырос примерно в лиге от стен замка. Подробнее рассмотреть было невозможно, ибо деревья обзор напрочь заслоняли, но и так было ясно, что это не обычный стихийный лесной пожар — слишком уж он был аккуратен, сконцентрирован на одной точке, свит из каких-то ненатурально плотных струй пламени. Эх, не удержались, раскрыли карты! Теперь слепому (и тупому) понятно, что в лесу буйствует неслабый огненный маг. Впрочем, это дело седьмое. Пока на повестке дня вопрос, как самим тут остаться живыми и непойманными, а то еще и раздобыть полезные данные о противнике.
Башня мешала обзору, заслоняя половину внутренностей замка, но переклички и топот стражников выдавали их с головой, и пока они не покинули стену, Чумп предпочел дальше не двигаться. Вместо этого уселся поудобнее и предался занятию, за которое, как неподобающее гоблину, Панк надавал бы невыдержанному соратнику изрядных плюх: анализу ситуации.
Во-первых, ужасно не походили эти собранные, подтянутые, отлично экипированные ребята быстрого реагирования на описанную генералом разжиревшую на безделье городскую стражу Хундертауэра. Скорее смахивали они на регулярный отряд карателей, какими орден Гулга имел обыкновение себя подпирать в шатких и деликатных ситуациях. По молодости Чумп с ними пообщался вдоволь, большой горести на этой почве не стяжал, учитывая что догнать или как-то иначе изловить его у карателей никогда не получалось; но вот мастерство и боеготовность этой братии всегда высоко оценивалась специалистами смежных областей. Так что операция по штурму замка приобретает непредсказуемый характер: одно дело ходить на трусливых мужиков, сменивших соху на копье, и совсем другое — на профессиональных рубак, тем более столь изобильных количеством.