Генерал Скобелев. Казак Бакланов
Шрифт:
И четко отрапортовал.
— Вы кто, хорунжий? Откуда?
— Полусотенный командир из донской казачьей бригады полковника Черноусова. Имел задачу прикрыть со стороны оврага фланг полка, но обстановка заставила подоспеть сюда на помощь.
— Спасибо, хорунжий! И вам, казаки, спасибо за удаль!
— Рады стараться! — ответили те дружно.
— Вам, Дукмасов, ставлю новую задачу. Сейчас мы атакуем неприятеля, а казакам рассыпаться по фронту и подобрать убитых и раненых.
— Может, нам тоже атаковать? — нерешительно спросил Дукмасов, полагая, что не дело казаков заниматься убитыми
— Нет, хорунжий, я поручаю вам дело важное и опасное. Нельзя допустить, чтобы беспомощные люди оказались в руках врага.
Остаток дня и всю ночь казаки ползали под выстрелами на заросших кустарником склонах, вынося убитых и раненых. Их приходилось волочить на шинелях, на себе, рисковать, проявляя смекалку и изворотливость, чтобы спасти людей.
Утром хорунжий направился к Скобелеву.
— Приказ выполнен. Вынесли четыреста пятьдесят человек.
Лицо у генерала дрогнуло: такие потери!
— Спасибо, Дукмасов. Не остался ли кто?
— Никак нет, всех вынесли.
— Тогда сегодня вам еще поручение. В мое отсутствие наблюдайте за неприятельской позицией.
Дукмасов замялся, хотел сказать, что у него подчиненные и есть сотенный начальник, которому надо непременно доложить, но генерал упредил его.
— С начальством уже согласовано, а командовать полусотней поручите помощнику.
Накануне вечером Скобелев справился у полковника Чернозубова о Дукмасове.
— Это — чёртушка, а не казак, — аттестовал его командир бригады. — Человек необыкновенной смелости, хотя и с норовом, упрям, как все рыжие. Службу знает и любит, а в сражении не подведет.
— Приглянулся он мне, — признался Михаил Дмитриевич. — Хочу его взять в ординарцы.
— Выбор удачный, — не стал возражать казачий начальник.
Дукмасов сидел на генеральском походном стульчике, наблюдая в бинокль за неприятелем. Отдаленная, едва видимая глазом местность приблизилась так, что, казалось, ее можно достать рукой. Он увидел на третьем гребне турецкие траншеи с желтоватым бруствером глинистой земли. Поверху ходили турки в широких шальварах и красных фесках. За гребнем виднелся обращенный к Зеленогорскому логу крутой склон, на нем два редута, между ними траншея. Хорунжий догадался, что левый редут и есть Казанлык, офицеры его называли Скобелевским-первым, а правый — Иса-Ага, или Скобелевский-второй. Оборонительные сооружения прикрывали подступы к лежавшей в низине Плевне. Правее Скобелевских редутов едва виднелся еще один, редут Омар-бей-табия. Он находился восточнее Плевны, его орудия были нацелены против соседнего отряда, которым командовал генерал Шнитников.
Польщенный доверием генерала, Дукмасов внимательно рассматривал вражеские позиции, надеясь обнаружить в них нечто такое, что помогло бы генералу раскрыть замысел неприятеля. От напряжения резало в глазах, потом стало клонить в сон: вторые сутки он не сомкнул глаз. Наконец появился генерал, только что возвратившийся от генерала Зотова.
— Рассказывайте, что наблюдали.
Стараясь не спешить, офицер стал докладывать, как тому учили в училище: где и что обнаружил, высказывать предположения. Скобелев слушал и, наблюдая в бинокль, переспрашивал, уточнял. В заключение поблагодарил и тут же спросил, где конь?
— Там,
— Садитесь и поедем к артиллеристам.
И они весь день находились в полках.
Четыре дня безумолчно палили тяжелые орудия. Десятки тысяч снарядов были выпущены по живой силе, укреплениям, вражеским наблюдательным пунктам, чтобы расчистить путь пехоте к опостылевшему городу. Штурм был назначен на три часа дня, но отряд Скобелева выступил раньше, в десять утра, чтобы сбить неприятеля с третьего гребня Зеленых гор и оттуда по общему сигналу повести наступление на город.
Накануне прошел обильный дождь, и с утра горы окутал плотный туман. Под его покровом и начали выдвигаться Владимирский полк и приданные отряду стрелковые батальоны. Решительным ударом они сбили с позиций турецких стрелков и преследовали их до Зеленогорского лога, на противоположном склоне которого находились редуты Казанлык и Иса-Ага. Турки яростно сопротивлялись, и каждый шаг продвижения давался немалой ценой. Потери были столь ощутимы, что пришлось ввести в сражение Суздальский пехотный полк. Поредевшие стрелковые батальоны потеснились к флангу, готовые вместе с казаками отразить неприятельские контратаки, о приготовлении к которым донесли казачьи дозоры.
Таким образом, владимирцы теперь наступали на редут Казанлык, или Скобелевский-первый, а суздальцы — на Иса-Ага, Скобелевский-второй. Передовые пехотные цепи находились всего в полуверсте от них, оставалось только преодолеть взбухший после недавних дождей ручей в Зеленогорском долу да взобраться на крутой глинистый склон. Полуверста! Казалось бы, расстояние совсем невелико, всего пять сотен шагов. Но то, что в обыденности кажется пустяком, в сражении приобретает совсем иную цену.
Сознавая, что редуты являются последними укреплениями перед Плевной, турки делали все возможное, чтобы их удержать. На наступающих обрушился град свинца, остервенело били орудия, с флангов одна за другой следовали контратаки. Сотни солдат, облаченных в белые гимнастерки, лежали на склоне и в логу. Раненые кричали, моля о помощи. Те же, кто мог двигаться, пытались ползком добраться до укрытия.
Скобелев наблюдал за боем с командного пункта. Кусая в кровь губы, видел, как гибнут люди. Несколько снарядов разорвалось поблизости, над головой просвистели осколки.
— Ваше превосходительство, в укрытие! — предложил испуганный Куропаткин. Штаб располагался неподалеку, и капитан все время находился при генерале.
— Шальные! — отмахнулся тот. И продолжал наблюдать за схваткой у редутов.
— Где Либавский полк? — спросил он Куропаткина.
— У артиллерийских позиций, — ответил капитан. — В готовности к выдвижению. Вот поручик только оттуда.
Поручик вытянулся в стойке, словно на параде, щелкнул каблуками.
— Передайте командиру полка, чтобы он вел полк в сражение. Задача ему известна, — произнес генерал.
— Дозвольте мне передать полковнику приказ? — вызвался Куропаткин. — Я его введу в курс обстановки.
— Да-да, поезжайте, — согласился генерал. — Но не задерживайтесь!
Капитан лихо вскочил на коня, стегнул плеткой.
Справа, где тянулся Тученицкий овраг и находились казаки и стрелки, вдруг загремели выстрелы.