Генерал Врангель
Шрифт:
Ставка не могла оценить и предвидеть силу конной массы, что позже использовали большевики. Эти рапорты шли вразрез решениям Ставки и ... вызвали лишь ее недовольство н ... отчуждение начальников. (Об этом в ’’Очерках* ген. Деникин ничего не писал).
Повторим ... 20 июня вышел приказ о наступлении на Москву.
При дальнейших операциях начальники направлений "Харьковского*, "Новочеркасского*. "Пятигорского*... просили (писал ген. Деникин) и не выходили из пределов дисциплины и подчиненности; иначе обстояло дело с "Царицынским*. Почти ежедневно Ставка или я получали телеграммы нервные, резкие, требовательные, временами оскорбительные" (конечно, на основании доклада ген. Романовского, М. Б.). "Некоторые телеграммы имели цель доказать превосходство его стратегических и тактических
му и не скрывал этого" (V(110). В армии ген. Романовского, кроме генерала Деникина, никто не любил.
В конце июля 4-й дон. казачий кон. корпус ген. Мамантова, 7—8 тыс. шашек с конной артиллерией, прорвал фронт красных, действуя у них в тылу, направляя главный удар на Москву. Но по приказу ген. Деникина (Оч. V-120) корпус от гор. Елец повернул на Дон, где донцы начали отступать. 9 сент. корпус соединился с донскими частями.
На всем фронте шли очень упорные бои, но все же войска белых продвигались вперед. Фронт увеличивался, растягивался. Резервных войск не было. А красные все усиливали и усиливали свои войска. В тылу у белых начались восстания. Махно угрожал занять Ставку (был в 100 верстах от Таганрога). Спешно снимал ген. Деникин с фронта казачьи дивизии для борьбы с Махно и повстанцами.
Кубань давно стремилась к полной независимости от Добрармии и требовала создания своей отдельной армии. Кубанцы избегали идти пополнениями в Добрармию.
Теперь начала сказываться политика Ставки и главного командования.
Ко всему этому обнаружилась полная несостоятельность "Освага*, который, сказать коротко, был на ножах с казаками, особенно с кубанцами. так как его штаб и учреждения находились на территории Кубани. "В конечном результате работа отдела пропаганды (Освага) принесла больше вреда, чем пользы, прежде всего благодаря самому факту всеобщего отрицательного отношения к нему и недоверия ко всему, что носило печать "Освага* (IV-233), — писал ген. Деникин.
В начале октября войска белых
везде начали отходить. В стыке Добрармии и Донской появилась конница Буденного, всегда имея с собой две пехотных дивизии с сильной артиллерией и большим количеством пулеметов.
Положение с Кубанью приняло очень серьезную форму. Рада шла на разрыв.
Все закончилось тем, что была избрана новая Рада, послушная ген. Деникину. Но... позже вся эти борьба вылилась в то, что кубанцы нанесли удар и не оправдали ожидания Ставки. Они во вновь формируемую Кубанскую армию не пошли. Ставка надеялась в течение 2—3 месяцев иметь 30—40 тысяч кубанских бойцов. В конце ноября на место Май-Маевского (был уволен) назначили ген. Врангеля. "Новое назначение вызвало... атмосферу внутреннего разлада. Ген. Врангель прислал рапорт... о пренебрежении нами (Ставкой) основных принципов военного искусства, об удручающей картине наследства от Май-Маевского, о системе "снабжения" войск самостоятельно — местными средствами, приведшими к наживе... о громадных тылах, запрудивших все пути и хаотической эвакуации-массы беженцев" (V-260).
Это из рапорта от 9 декабря. Ген. Деникин умолчал о мерах, которые ген. Врангель предлагал принять немедленно: 1) общий план действий с одним главным операционным направлением. 2) эвакуация тыловых учреждений... разгрузка Таганрога и Ростова, 3) немедленно в тылу под готовить укрепленные полосы и узлы сопротивления, 4) расформировать часть военных и гражданских учреждений, послав людей на фронт, 5) обеспечить семьи чинов армии... чтобы они были спокойны и уверены, что их вывезут в случае эвакуации, 6) принятие мер против произвола отдельных начальников... разгула, пьянства, 7) пополнить части людьми и лошадьми, создав крупные, сильные конные части, ина че они скоро растают, в то время как противник создает их у себя, 8) упорядочить постановку контрразведки, уголовного розыска, 9) милитаризация всех железных дорог... со своевременной оплатой всех служащих.
"В заключение считаю необходимым доложить, что если предложен ные мною мероприятия не будут признаны необходимыми их безотлагательно осуществить, то, учитывая грозное положение на фронте,
"...Зная, что Главнокомандующий все еще не учитывает всей тяжести нашего положения и упорно не допускает мысли о возможности дальнейших крупных успехов противника, я боялся, что многие из намечен» ных мною мероприятий запоздают. Для воздействия на ген. Деникина со стороны ближайших его помощников я направил копии своего рапорта одновременно обоим помощникам Главнокомандующего, генералам Романовскому и Лукомско-му\
Прошло полвека — о многом теперь пишут свободно и открыто и никого не критикуя можно сказать: как правильно ген. Врангель оценивал военную обстановку... но Ставка не допускала вмешательства в свои дела, хотя и видела правильность и необходимость принятия срочных мер. Благодаря этому белые проиграли гражданскую войну. (Одна из важных причин).
Рапорт этот ген. Врангель, в при-
сутствии Романовского и Шатилова, передал ген. Деникину и Романовскому. Прочитав, Деникин медленно положил его на стол и тихим, упавшим голосом сказал: "Что же делать? А все-таки надо продолжать– . После разговора, ген. Врангель, выйдя из комнаты, спросил Шатилова: "Какое впечатление ты вынес– ... Ген. Шатилов развел руками — "Ло-моему, они окончательно растеряны– ... Ген. Врангель написал частное письмо, видя, что Главнокомандующему ’необходима нравственная поддержка его ближайших сотрудников",
"...Кто пошел за Вами, с Вами вместе переживает и радости, и горести, то прошу Вас поверить, что и сердцем и мыслями я ныне с Вами и рад всеми силами Вам помочь– (263).
В этот же день (13 дек.) с ответом на письмо: "...Ваше письмо меня глубоко тронуло... счастье вернется. Многие Ваши пожелания частью были проведены, частью проводятся в жизнь– ... ген. Врангель получил телеграмму, адресованную всем командующим армиями — '’Некоторые начальники позволяют себе предъявлять требования, в недопустимой форме грозя уходом, что подобные обращения недопустимы и Главнокомандующий требует от подчиненных беспрекословного подчинения– . Это был ответ на поданные мною рапорты– (Восп.
– 268).
Войска отходили безудержно. Ген. Врангель (с разрешения Главкома) проехал в Таганрог. Там выяснилось, что при соединении Добр армии (3 600 шт. и 4.700 сабель — из рапорта 9 дек. — М. Б.) с Донской — добровольцы будут сведены в корпус и подчинены ген. Сидорину, командующему Донской армией. Корпусом будет командовать ген. Кутепов. 'Я считал эти решения правильными... и готов был при нять на себя любую задачу... если могу быть полезным, то даже и в тылу; ежели бы Вы признали нужным отправить кого-либо в Англию, то и там– ... — "Ну нет! Конечно вам здесь дело найдется. Мы вас не выпустим– , — улыбаясь, сказал ген. Деникин. "Желая выяснить "причины недоверия и недоброжелательности– ... ген. Врангель коснулся вопроса "и телеграммы– , но ген. Деникин встал: "Оставим это, все– , — сказал, протягивая мне руку. Мы расцеловались. Однако, я ясно почувствовал, что наше объяснение ничего не разъяснило– (272).
Ген. Деникин писал (V-263): "...B Таганроге ген. Врангель говорил ему... Добрармия дискредитировала себя... Идти второй раз по тем же путям под Добровольческим флагом — нельзя. Нужен какой-то другой флаг. И, не дожидаясь моего вопроса добавил — "Только не монархический– ... Мы условились... Добрармия будет свернута и ген. Врангель поедет на Кубань– .
"11 дек. на ст. Ясиноватая в штабе Добрармии встретились генералы Сидорин и Врангель... барон, жестоко критикуя стратегию и политику Ставки, поднял вопрос о свержении Главнокомандующего... и предлагал в один из ближайших дней созвать совещание трех командующих армиями (Врангель, Сидорин, Покровский) в Ростове. Этот съезд я запретил– (V-264).