Генералиссимус
Шрифт:
Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов пишет:
"Государственная машина, направленная по рельсам невероятности нападения Гитлера, была вынуждена остановиться, пережить период растерянности и потом повернуть на 180 градусов".
Часто цитируемое в последние годы, как доказательство агрессивных намерений Сталина, предложение Жукова от 15 мая 1941 года о превентивном ударе по немецкой армии, сосредоточенной у наших границ, конечно же, никакие не фундаментальные агрессивные замыслы - это самая настоящая спонтанная реакция Генштаба на новую "наступательную стратегию"
Военные, как самые оперативные, "взяли под козырек", и через десять дней (а может быть, Сталин делился с ними своим замыслом и раньше) представили "наступательный вариант действий". И если бы Сталин действительно вынашивал агрессивные планы, он должен бы согласиться с предложением Генштаба. Но в том-то и дело, что "наступательная" идея была не в смысле нападения первым, а как развитие прежней доктрины - "бить врага на его же территории, ответным ударом". Наступление мыслилось главным образом в пропаганде, в дипломатии, в политике как намерение припугнуть, заставить задуматься уже (как было известно) изготовившегося к нападению Гитлера.
Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года очень наглядно подтверждает это предположение, оно - последняя попытка отвести удар, даже путем закрытия глаз на неотвратимую опасность.
Геббельс, человек искушенный в пропагандистских делах, записал в дневнике такую фразу: "Сталин и его люди совершенно бездействуют. Замерли, словно кролик перед удавом".
Эти слова свидетельствуют о плохой информированности германского руководства насчет лихорадочной энергичной наступательной деятельности Сталина в подготовке страны и армии к отражению нападения Германии. Но эти же слова разоблачают геббельсовскую пропаганду, а позднее и тех, кто, опираясь на ее материалы, кричал, что Сталин, Советский Союз первым готовился начать войну против Германии: удав, действительно, готовился и бросился первым, только "кролик" оказался не кроликом, а могучим медведем.
Заявление ТАСС от 14 мая 1941 года было не ошибкой, не "близорукостью" Сталина, а наоборот, его дальновидностью - это заявление говорило всему миру о миролюбивой политике, о желании предотвратить войну, и когда Гитлер кинул свои армии на Советский Союз, всему миру стало ясно, кто настоящий агрессор. Это заявление ТАСС ускорило создание антигитлеровской коалиции. Это заявление опрокинуло, нейтрализовало попытку германской пропаганды (да и аналитиков девяностых годов) обвинить СССР, будто он первым намеревался начать войну.
Великое противостояние
"Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".
И.Сталин, В.Молотов
22 июня 1941 г.
"Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь, друзья мои!"
И.Сталин
3 июля 1941 г.
"Ставка - это мозговой центр войны. Слово, Произнесенное в Ставке, приводило в движение огромные армии... По мере надобности в Ставку вызывались командующие фронтов. Последнее слово в Ставке было за Верховным Главнокомандующим.
Приказы и распоряжения Верховного Главнокомандующего
Жуков
Так все начиналось
Вечером 21 июня Тимошенко и Жуков пришли к Сталину и доложили:
– К пограничникам явился немецкий фельдфебель, перебежал с той стороны, утверждает, что он наш друг и доброжелатель, поэтому сообщает: немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Сталин спросил:
– А не подбросили немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?
Всеми силами Сталин стремился оттянуть войну, он много месяцев не разрешал предпринимать каких-либо мер у западной границы, которые могли вызвать раздражение немцев, дать им предлог для начала военных действий.
Осторожность Сталина в те дни, и вообще все поступки Сталина, считались единственно правильными, все верили в его абсолютную непогрешимость. Не только возражать ему, а просто не поддерживать, не разделять того, во что верил или хотел верить Сталин, было недопустимо. Но на этот раз обстановка была настолько напряженной, что Тимошенко решился быть более настойчивым и твердо ответил:
– Нет, считаем, перебежчик говорит правду. Сталин, приказал Поскребышеву пригласить членов Политбюро. Они один за другим входили в кабинет, и каждый молча садился на свой, негласно закрепленный за ним стул. Сталин коротко пересказал членам Политбюро сообщение наркома обороны и тут же спросил:
– Что будем делать?
Все молчали. Ответил Тимошенко:
– Надо немедленно дать директиву о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность.
– Читайте, - велел Сталин, уверенный, что текст директивы уже подготовлен.
Тимошенко взглянул на Жукова, тот раскрыл папку и прочитал проект. Заслушав его, Сталин возразил:
– Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем...
Сталину все еще казалось - если он не поверит в очередное сообщение разведки, то нападение не состоится, тем более что раньше сообщения о предстоящем нападении уже не раз не подтверждались.
– Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска пограничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Жуков и Ватутин вышли в приемную, быстро переработали проект директивы в соответствии с указанием Сталина и вернулись в кабинет.
Жуков прочитал новый текст. Сталин взял бумагу, перечитал ее, сделал несколько поправок и передал наркому:
– Подписывайте.
Вот что было в этой первой директиве:
"Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: Народному комиссару Военно-морского Флота.
1. В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.