Генеральная уборка
Шрифт:
Та кивнула:
– Да, конечно.
Полицейский продолжал пристально глядеть на нее:
– Вы уверены?
– Да, – не понимая странного взгляда, подтвердила Анна.
Страж порядка пожал плечами и отвел пристальные глаза:
– Ну что ж, тогда идемте.
Цыганку вывели из квартиры. Следом за всеми вышла и Анна. Как была – в синем махровом халате и красных тапочках с пушистыми белыми помпончиками.
Анна со старшим полицейским спустились в пассажирском лифте. Мошенницу увезли в грузовом.
У подъезда стояла полицейская машина с полосой в тон халату Анны. Цыганку усадили в заднюю
В местном отделении полиции они сначала все вместе прошли через несколько путаных коридоров. Потом два полицейских – те, что в форме и с автоматами, – увели куда-то цыганку. Третий – в гражданской одежде – указал Анне на деревянную, отполированную многочисленными сидельцами лавку:
– Присядьте, пожалуйста, здесь. Я подготовлю бумаги и позову вас подписать. Не волнуйтесь: оформим все быстро, и вы скоро вернетесь домой. Доставим на нашей машине с ветерком и проблесковым маячком… – Улыбнулся: – Генеральная уборка не сорвется.
Анна посмотрела на лавку. На ней, облокотившись на подлокотник, полусидела-полулежала девушка в кожаных брюках, куртке и сапогах. Как и Анна, она была брюнеткой, имела карие глаза, средние рост, полноту, грудь. Чем-то они походили друг на друга. Разве что Анна была чуть старше и одета по домашнему «а ля кэжуал».
Глаза девушки были закрыты.
– А..? – не знала, что сказать Анна, глядя на предполагаемую соседку по лавке.
Полицейский поморщился и махнул рукой:
– Наркоманка. Должно быть, под кайфом. Не бойтесь ее – не буйная…
Сказав это, страж порядка скрылся за одной из выходящих в коридор дверей. Анна, с опаской глянув на соседку, вздохнула и все же присела на самый краешек лавки. Подумав, что надо бы сообщить ничего не подозревающему мужу о том, что угодила в полицию, полезла в карман халата. Телефона в нем не оказалась. Он так и остался лежать на столе в кухне…
Спокойно с соседкой по скамейке они просуществовали лишь несколько секунд. Девушку вдруг стало трясти. Она села, обхватила себя руками и открыла глаза. Ее взгляд заметался по коридору, двери, Анне. Казалось, девушка хочет овладеть собой, но это ей никак не удавалось. Наркоманку колотило все сильнее и сильнее. Она вдруг грозно посмотрела на Анну:
– Давай быстрее!
– Что? – не поняла Анна.
В глазах девушки мелькнула ярость:
– Что-что, как обычно! Давай!
– Что как обычно? Что давать? – не могла взять в толк Анна.
Наркоманка просто прожигала ее лазерным взглядом:
– Забыла, что ли?
Анну от такого взгляда чуть саму не затрясло:
– Да я никогда и не знала.
Соседка медленно притушила взгляд, потом закрыла глаза, поморщилась:
– Черт! Черт! Черт! Это не ты! – снова распахнула ресницы, завертела головой. – А где ты? Где же ты? Где ты? Где ты?!
Потом она выругалась очень грубо. И еще раз еще грубее. Не найдя рядом того, кого искала, умоляюще посмотрела на Анну:
– У тебя точно нет?
Теперь Анна уже поняла, о чем идет речь. Покачала головой:
– Точно нет. Я наркотиками не балуюсь. Так только, в праздник могу рюмочку сладкой наливки выпить и бокальчик шампусика пропустить.
Девушка снова грязно выругалась по поводу одного из процессов, свойственных человеческому организму.
"Как ее, однако…" – пожалела мысленно девушку Анна. А та вдруг просияла и, быстро зыркнув по сторонам, расстегнула брюки, сунула руку за зипер. Когда вытащила обратно, то Анна увидела на ладони девушки маленький блестящий бумажный пакетик.
Соседка вытряхнула его содержимое в рот, облизнула бумажку и тут же блаженно закрыла глаза. Сначала у нее отключилась шея, и голова склонилась на грудь. Потом расслабилась спина – девушка стала медленно сползать со скамьи на бетонный пол.
Анна подхватила наркоманку, попыталась снова усадить, но та вновь и вновь соскальзывала. Тогда уложила соседку на скамью, опустив ее голову на свои колени. Удивилась: волосы у наркоши были чистые, пахли очень приятно. Кожаные брюки и куртка новые, дорогие. На лацкане увидела золотую булавку с настоящим бриллиантом на конце. Анна вздохнула, вспомнив, как чуть не лишилась всех своих украшений и наличных денег из-за гипнотической мошенницы. Глянула в сторону двери, в которую зашел полицейский – скоро ли ее отпустят. Если дело затянется, то времени на настоящую генеральную уборку может и не хватить. Анне же так хотелось навести к возвращению мужа и детей в доме полный порядок: чтоб все блестело-сверкало и не вызывало раздражения у нее, как настоящей хозяйки.
Девушка вдруг открыла глаза, улыбнулась и четко произнесла:
– Ты добрая, хорошая… Ты, как мама… Я ее помню. Она была такая… такая… как мама… А отец, он ее… И она не смогла, не выдержала… – Встрепенулась: – Знаешь, и мне совсем немного осталось. Думаешь, мне это нравится? Я просто забиваю боль. Уже завтра, а, может, даже и сегодня, отдам концы. – Потянулась рукой к груди, вытянула из кожи куртки булавку и воткнула ее в лацкан синего халата: – Дарю…
Анна ничего не успела сказать в ответ: глаза девушки закатились, губы застыли в блаженной улыбке, тело обмякло окончательно. На шее девушки быстро-быстро билась голубая жилка. Но потом ритм стал замедляться.
Глядя на то, как кровь в теле девушки пульсирует все медленнее и медленнее, Анна пыталась понять: соседка по скамье просто отключилась на время или правда умирает. Прямо на руках постороннего человека. Анна снова глянула в сторону двери, за которой скрылся полицейский: может, нужно вызвать врача?
Она ничего не успела решить. Через мгновение все внимание Анны было поглощено другим. В конце коридора послышался какой-то грохот, потом оттуда повалил серый дым. Им быстро заволокло все вокруг.
Анна не знала, что делать. Она не могла убежать, бросить бесчувственную девушку в начавшемся, судя по всему, пожаре. Но и тащить на себе бесчувственное тело ей было едва ли по силам. К тому же в плотном дыму все двери, стены можно было найти теперь только на ощупь.
Огня-пламени она не замечала, но дым продолжал уплотняться. Анне стало страшно. Прежде она никогда не попадала в пожар, в такое задымление и, разумеется, противогаза с собой не имела. Подумала, что погибнет здесь, сидя вместе с этой несчастной конченой наркоманкой.