Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны
Шрифт:
Полковник М. А. Меандров во время допроса в с. Емиловка, август 1941 года
Вслед за появлением танков немцы ожидали атаки советской пехоты. Наспех сформированная смешанная рота заняла позиции на холмах севернее с. Сухой Ташлык. Но вплоть до наступления сумерек так ничего и не произошло. Примерно в 21.00 немцы увидели, что из зарослей посевов на поле в небо взлетают разноцветные ракеты: сначала белые, вслед за ними – зеленые. Поразмыслив, немцы пришли к выводу, что знаки подают разбежавшиеся русские танкисты.
По приказу Ib дивизии смешанная рота предприняла
Генерал И. Н. Музыченко в сопровождении немецких офицеров в Гайсине, начало августа 1941 года
Находясь в плену, и спустя годы после возвращения на Родину, генерал И. Н. Музыченко пытался дать объяснение случившемуся, «он … искал виновников своего пленения. Он мне назвал несколько фамилий и даже в письме написал, что его бросили начштаба комбриг Иванов, и члены Военного совета Попов и Грищук, удравшие от него, контуженного, где-то южнее с. Давыдовка на танке БТ» [431, с. 1–2]. Так это или нет, установить уже невозможно. Подполковник В. С. Породенко утверждал, что распад колонны после боестолкновения в с. Емиловка никто не заметил. Только когда в 10 км к югу от села решили сделать остановку, от бригадного комиссара Л. С. Грищука узнали, что танк командующего исчез. Искать его никто не стал и, посовещавшись, решили продолжать путь.
Вскоре танки попали под обстрел, и головной Т-34 был подбит. Находившийся в нем подполковник В. С. Породенко пересел в танк к полковнику П. С. Фотченкову. Поскольку там в качестве пассажира уже находился дивизионный комиссар Н. К. Попов [442, Л. 39–40], то высадили заряжающего. Остатки колонны теперь возглавил танк полковника П. С. Фотченкова.
Через несколько километров новая артиллерийская батарея открыла по прорывавшимся огонь. От форсажа двигатель головной «тридцатьчетверки» заглох, и ее тут же подбили. Как только танк замер на месте, из него первым выскочил комиссар Н. К. Попов и бросился бежать в обратном направлении. Выбравшийся вслед за ним подполковник В. С. Породенко укрылся в посадках на кукурузном поле. После боя его окружили немцы, и он сдался им в плен. Полковник П. С. Фотченков оставался в танке и, наверное, также оказался в плену [280, с. 657], хотя Е. А. Долматовский после войны утверждал, что это не так [319, с. 104]. Оба комиссара – дивизионный комиссар Н. К. Попов и бригадный комиссар Л. С. Грищук, – сумели скрыться.
После неудавшегося прорыва 6 августа командующий 12-й армии генерал П. Г. Понеделин решил повторить попытку в ночь на 7 августа 1941 г. В качестве основного направления избрали северо-восточное, не зная, что плотность немецких войск здесь наибольшая. На совещании командиров корпусом и начальников штабов командарм-12 доложил общий замысел на 7 августа, поставил задачи группам прорыва и разрешил всем частям, непосредственно не занятым в предстоящей операции, выходить из окружения самостоятельно.
Де-факто это означало, что организованное сопротивление в масштабах армии прекращалось, штабы корпусов, дивизий и штабов распускались и прекращали руководить подчиненными частями.
Вернувшийся с совещания начштаба 12-й армии генерал Б. И. Арушанян разрешил начальникам отделов и служб, в том числе, полковникам И. Ф. Карташеву и И. К. Комарову действовать по своему усмотрению. Не дожидаясь утра, в ночь на 7 августа два полковника, старший лейтенант Ф. А. Довбня и шофер Великороднев переоделись в гражданскую одежду, сожгли свои документы и около 19–20 часов вышли из с. Подвысокое. Под покровом быстро сгущавшихся сумерек четверка бывших бойцов
Уже глубокой ночью полковник И. Ф. Карташев пришел в себя, переполз в воронку от авиабомбы и там просидел все утро и весь день 7 августа. Под утро отовсюду послышались стрельба, крики «Ура!», взрывы мин и снарядов, мимо пробегали красноармейцы и командиры. Потом все стихло, и вместо русской зазвучала немецкая речь: неподалеку от воронки, переговариваясь между собой, прошли егеря 1-й дивизии.
Полковник понял, что ночной прорыв не удался, и он, видимо, остался в поле один. Дождавшись темноты, он собрался с силами, выбрался из воронки и побрел на север. Полковник И. Ф. Карташев все еще рассчитывал незаметно проскользнуть мимо постов противника и добраться до линии фронта. Но его мечтам не суждено было сбыться: пройдя 2–3 километра, он наткнулся на немецкий дозор. Немцы не спеша обыскали полковника, отобрали у него пистолет, компас и часы. На вопрос о звании И. Ф. Карташев отвечать не стал и представился работником военторга. Немецкие солдаты не видели смысла в дальнейшем выяснении и отправили его в караулку, а утром следующего дня И. Ф. Карташева присоединили к колонне военнопленных, следовавшей в Умань [370]. Как оказалось, в плен 7 августа попали и полковник И. К. Комаров, и старший лейтенант Ф. А. Довбня.
Вечером 6 августа по возвращении из штаба армии генерал М. Г. Снегов собрал работников своего штаба для обсуждения предстоящего выхода из окружения.
На совещание прибыли начальник штаба полковник Н. А. Бобров, военком полковой комиссар И. Б. Шлафман, начальник артиллерии комбриг М. А. Богданов и еще несколько человек. Генерал сообщил, что корпус как соединение, перестает существовать, в предстоящем бою штаб ничем руководить не будет, кроме постановки первичных задач. Теперь от командиров и начальников требуется только одно – самостоятельно выбраться из «кольца». Кто-то из присутствовавших предложил переодеться в штатскую одежду, но комбриг М. А. Богданов и некоторые другие отвергли предложение как бессмысленное [89, Fr. 140]. После обсуждения решили сформировать большую группу под командованием полковника Н. А. Боброва.
Попытки выбраться из окружения в ночь на 7 августа окончились неудачей, и командиры в темноте растеряли друг друга.
Комбриг М. В. Богданов остался вместе с полковником М. М. Чудновским и сотрудником шифровального отдела. Они решили втроем идти по направлению к г. Смела, поскольку там, за Днепром, проходила линия фронта.
С рассветом 8 августа неподалеку от с. Теклиевка командиры остановились на отдых и попрятались в копнах ржи. Вечером, около 16.00 рядом по дороге немцы конвоировали колонну военнопленных и, «случайно обнаружив Чудновского и работника шифровального отдела, находившихся под одной копной, захватили их в плен». Комбрига М. В. Богданов, прятавшегося в соседней копне, солдаты противника не заметили.
Оставшись один, он снял с себя знаки различия комбрига и с наступлением темноты пошел в сторону с. Легедзино. Он надеялся там отдохнуть у знакомых крестьян, проживавших в хате, где прежде размещался штаб корпуса, и переодеться в гражданскую одежду. За ночь раздобыть штатскую одежду комбриг не сумел и с рассветом ушел в лес, лег в кустах и уснул. Вскоре послышался шум, комбриг вскочил на ноги и увидел неподалеку от себя группу немецких солдат. В такой ситуации он решил не оказывать сопротивление и сдался в плен. При нем был пистолет «браунинг», но комбриг М. В. Богданов из опасения за свою жизнь («струсил», – записал следователь в протоколе) отстреливаться не стал, объявил, что он – начальник артиллерии 8-го корпуса, в подтверждение чего показал свои документы. На автомашине пленного комбрига отвезли в г. Новомиргород, в штаб дивизии [301, Т. 2. Кн. 2, с. 214–215].