Гениальный грабитель

Сухов Евгений Евгеньевич

— Как вы думаете, их найдут?

— Все может быть, в последнее время в полиции научились работать. А потом, с такими деньгами не так-то просто скрыться. Не на собственном же горбу они понесут сотни тысяч долларов. Значит, с ними машина, а с транспортом легче всего проколоться.

— А вот мне почему-то кажется, что их никогда не найдут. Если у них хватило ума провернуть такое серьезное дело, так хватит ума распорядиться такими деньгами и не засыпаться из-за глупости. — Портье вещал с такой убежденностью, словно и сам не однажды грабил банк. — Говорят, что они сумели взломать десять степеней защиты.

Наверняка затаились в каком-нибудь тихом местечке вроде нашего и пережидают всю эту шумиху. А может, припрятали где-то алмазы, а сами съехали куда-нибудь на Канары, а когда все здесь утрясется, вернутся и толкнут свои камушки.

— А с чего ты решил, что это алмазы?

— Выступал тут какой-то журналист, — энергично отозвался словоохотливый портье. — Предположил, что в банке могли быть алмазы и что взломщики охотились именно за ними.

— Да-а, — невесело протянул Шабанов, — чего только не бывает. Ну что ж, пойдем, — он приобнял Варвару. — Целый день в дороге, отдохнуть бы не помешало. Завтра снова в дорогу.

— Приятного вам отдыха, — пожелал портье.

— Вот это очень кстати, а то целый день за рулем.

Следом, помахивая полупустыми сумками, уныло зашагали Назар с Константином.

— Вот и добрались. — Степан поставил перед дверью номера портфель. Достав ключ, он вставил его в замочную скважину.

— Послушай, Степан, — произнес подошедший Назар.

В его голосе сквозили какие-то холодные интонации, не понравившиеся Шабанову. Внимательно посмотрев на приятеля, он спросил как можно дружелюбнее:

— Что случилось?

— Я вот что думаю… Вы в одном номере живете, а мы в другом.

Коридор пустынный, можно было переговорить.

— Что-то я тебя не совсем понимаю, Назар, ты предлагаешь нам зажить шведской семьей, так, что ли? — хмуро спросил Шабанов. — Что-то прежде я не замечал за тобой подобных наклонностей.

— Ты не о том подумал, Степан, — подступил Константин. — Мы о серьезном… Как это… в одной комнате все добро держать?

— Ах, вот ты о чем, — вспыхнул Шабанов. — Думаешь, что я срулю со всей этой поклажей, а вас без ничего оставлю, так, что ли? — спросил он строго.

— Пойми нас правильно, Степан, — заговорил Сумароков примиряюще. — Мы между собой это уже обсудили. Нам нужны железные гарантии, что ты не свалишь. Просто когда на кону стоят немалые деньги, то поневоле в голову лезут всякие дурные мысли.

— Хорошо. Я тебя понял. Я бы тоже не хотел, чтобы между нами возникли какие-то недомолвки. Все должно быть предельно ясно. — Вынув из кармана ключи от портфеля с драгоценностями, он передал их Назару. — Пусть останутся у вас. И еще… — Раскрыв портмоне, он вытащил из него три крупных алмаза, завернутых в бумагу. — Тоже возьми… Каждый из них потянет примерно на полмиллиона баксов. А то и поболее… Но нужно продавать с умом.

Назар молча взял.

— Надеюсь, это тебя успокоит? — спросил Степан. — Не будем же мы сейчас делить с тобой драгоценности по камушку. Когда все утрясется, тогда и поговорим.

— Степан, но ведь ты можешь уехать отсюда и на попутке, — заметил Константин. — А в мешочках алмазов почти на десять миллионов.

— Послушай, Костя, — поморщился Шабанов будто бы от зубной боли. — У меня сейчас нет ни времени, ни желания выяснять с

вами отношения. Я устал! Мне нужно как следует выспаться, отдохнуть и решить, что делать дальше. Конечно, можно было бы разделить все наше хозяйство поровну. Вы отчаливаете в свою сторону, а я в свою. Вот только вы завалитесь сразу же, как выйдете из гостиницы, а такой расклад меня не устраивает. Вы не сможете ни продать алмазы, ни затаиться как следует. Не хотелось бы по-глупому вляпаться. У меня большое желание без всяких стрессов и в полном благополучии встретить старость. Нам нужно держаться вместе, пока не уляжется вся эта канитель. А там разбежимся каждый в свою сторону! Если ты мне не доверяешь, — Степан дернул плечом, — так можешь лечь у моего порога и стеречь меня сторожевым псом. — Повернув ключ, Степан пропустил вперед себя Варвару и нежно произнес: — Проходи, дорогая.

Захлопнув за собой дверь, Шабанов почувствовал некоторое успокоение; тотчас дала знать о себе усталость, повиснувшая на ногах тяжелыми оковами. Плюхнувшись на кровать, Шабанов притянул к себе Варвару. Не для шалости, а так, чтобы знала, что даже в состоянии крайней усталости он способен на многие подвиги.

Вяло отстранившись, девушка произнесла:

— Не сейчас… Потом… Я плохо себя чувствую. А еще мне нужно привести себя в порядок.

— Сдаюсь, — поднял руки Шабанов, легко соглашаясь с доводами Вари. — Хотя сделать это мне будет очень трудно. Ты прекрасна в любом состоянии.

Надавив на кнопку пульта дистанционного управления, Степан включил телевизор. Показывали политическую передачу, где на расстоянии убойного пистолетного выстрела стояли два представителя соперничающих фракций. Между ними, оперевшись о высокую стойку, напоминая преуспевающего располневшего бармена, размещался ведущий. Едкими репликами тот умело стравливал между собой оппонентов. Было похоже, что от схватки сцепившихся бульдогов он получал почти физическое удовольствие. С его талантами впору работать дрессировщиком, ходить по арене и, щелкая кнутом, укрощать разволновавшихся тигров. Не самое подходящее время, чтобы смотреть передачу — крови не хотелось.

Степан без сожаления переключил телевизор на следующий канал. А тут еще хуже! Мужичишка с вялым подбородком, дряблыми щеками и благородной сединой на торчащем чубе, облачившись в добротный костюм, пытался рассмешить крепко заскучавший зал. От его задубелых шуток челюсти сворачивало от уныния. Тоже не в жилу! Не самое подходящее настроение, чтобы внимать тупому остроумию стареющего паяца.

В ванной комнате послышался шум набирающейся воды — можно было присоединиться к Варваре, но что-то ему подсказывало, что девушка не оценит его инициативы.

Степан переключил телевизор на третий канал. Всплыло красивое живое женское лицо. «Уже лучше!» — воспрял Шабанов духом. Однако тут же пришло разочарование, у нее оказался резкий, разрывающий барабанные перепонки голос. Вслушавшись, Степан удивился: женщина досадовала на несчастную женскую долю. Невольно усмехнувшись, подумал: с такой грудью и задницей жаловаться на обездоленность грех. Наверняка барышня имеет какого-то серьезного покровителя, если это не так, тогда откуда у нее алмазное колье под пятьдесят тысяч долларов на нежной трепетной шейке. Уж лучше бы она молчала!