Гении тоже люди… Леонардо да Винчи
Шрифт:
История повторилась. Как и в Винчи, Леонардо особого рвения в учебе не проявлял, хотя в математике, за немногие месяцы, что он ею занимался, он достиг таких успехов, что постоянными сомнениями и сложными вопросами не раз ставил учителя в трудное положение.
– Отец, – жаловался он, – в школе нас заставляют все заучивать наизусть. Сегодня наказали розгами мальчика за то, что тот забыл какую-то малость.
– Но учитель объяснил мне, что заучивание необходимо по причине дороговизны книг, – отвечал сэр Пьеро сыну. – У самого учителя их лишь несколько, у других и того меньше.
И действительно, книги ценили как предметы роскоши, предназначенные не для чтения… а для увеличения
– И прошу тебя, Леонардо, – не спорь больше с учителем! Слово учителя – это непререкаемая истина!
Но, несмотря на эти кажущиеся сложности, Леонардо, как и прежде, интересовался всем и понемногу. Обладая прекрасным музыкальным слухом, что было, несомненно, заслугой его любимого дяди Франческо, он увлекся игрой на флейте и лире, научившись умело импровизировать, и делал это отменно на зависть профессиональным музыкантам.
Как-то вечером, играя на флейте, Леонардо услышал разговор деда с отцом:
– Говоришь, он умнее учителей? – спрашивал дед Антонио сына.
– Отец, – говорил сэр Пьеро, – вчера я разговаривал со старшим учителем в школе. Так он сказал мне, что Леонардо поражает их всех своей невероятной легкостью и ранней строгостью своих мыслей, что он равно одарен во всем, и все его интересует: математика, геометрия, физика, музыка, живопись и даже скульптура. Но он также отметил и его единственный недостаток, он сказал: «множественность его дарований и непостоянство вкусов», мол сын Ваш жадно переходит от одного предмета к другому, как если бы хочет охватить все человеческое знание.
– Но этим не прокормиться! Пьеро, какой толк от этой премудрости? Кем он станет? Нотариусом, как ты и я? Нет, он незаконный и ему не позволят! Бастард не получит титул нотариуса!
– Да, но другие… – пытался возразить сэр Пьеро отцу.
– Другие? Какие другие? – ворчал дед, – Королевские бастарды есть во всем мире, мы это знаем. Хорошо быть незаконным сыном короля! Но ты – не король! – не умолкал дед, – Вот Франческо, мой законный сын, сидит дома и не работает! И Леонардо, внук, сидит дома и не работает. Он – незаконный! В том-то и беда, что умный, но незаконный. А нам приходится всех кормить, да еще при таких грабительских налогах! Вот мой совет, Пьеро. Вся эта латынь, музыка и прочая ерунда никому не нужны. Пусть лучше идет учиться чему-то полезному, лучше всего ремеслу, чтобы он мог зарабатывать себе на жизнь. – Сказал дед, захлопнув большую амбарную книгу, в которой он вел строгий учет всех доходов и хозяйственных расходов семьи.
А через некоторое время Леонардо познакомился с практиковавшим аптекарем, и, следуя его советам, стал собирать и высушивать целебные травы, так что сэр Пьеро, увидев однажды в доме развешанные на веревке пучки каких-то трав, удивленно спросил:
– Леонардо, что за цветы ты развесил по всему балкону? Уж не собираешься ли ты стать аптекарем? – и не став слушать сына, со строгой настойчивостью, продолжил, – я запрещаю тебе ходить в аптеку при Санта Мария Новелла и общаться с теми монахами-доминиканцами, что изготавливают свои эликсиры и снадобья!
– А что тебя отворачивает от трав, лечебных ароматических масел и снадобий, отец? – спросил Леонардо удивленно.
– Под видом этих масел и вытяжки из трав, многие из которых действительно помогают выжить больным людям, эти монахи и алхимики также готовят составы, которые на деле оказываются страшными ядами. Сын, я прошу тебя, – голос сэра Пьеро стал мягче и теперь был полон мольбы, – будь благоразумен и осторожен. В этом городе частенько свершались самые известные заговоры и отравления ядом кантарелла, мучительная смерть от которой наступает мгновенно. Мне как нотариусу Магистрата постоянно приходится узнавать о все новых случаях отправления ядами, –
Но сэр Пьеро был неправ в своих предположениях о выборе сына. Когда он в очередной раз увидел, как тот рисует цветок на их балконе со всеми его тычинками, насекомое в мельчайших деталях, вечно спешащих куда-то людей с рыночной площади, еще что-нибудь другое, созданное природой и достойное изображения, он иначе взглянул на будущее сына. Да, основным своим увлечением Леонардо считал живопись, чему всячески способствовало само его внутреннее стремление в соответствующей атмосфере Фьоренцы. И однажды, он, сэр Пьеро, захватив с собой его рисунки, некоторые из которых были сделаны сыном еще в доме деда, отнёс их к лучшему живописцу Тосканы и большому своему приятелю Андреа дель Чони по прозвищу Верроккьо, чья художественная мастерская располагалась на виа Гибеллина. Раньше сэр Пьеро не раз помогал художнику оформлять кое-какие бумаги, и сейчас убедительно просил его сказать, достигнет ли его сын Леонардо, отдавшись рисованию, каких-либо успехов.
– Маэстро, помогите мне, пожалуйста, разрешить тяжкие сомнения.
– Охотно, сэр Пьеро. Всегда к Вашим услугам. О чем идет речь? – участливо спросил тот.
– О моем сыне Леонардо. Посмотрите на эти рисунки. Я хотел бы знать ваше о них суждение. Если у него есть талант – хорошо; если же нет, то Леонардо станет нотариусом. Никогда не думал, что у мальчишки такая страсть к искусству! – говорил между тем сэр Пьеро. – Он, правда, ко всякой всячине любопытен: то изучает насекомых, то растения. Натаскал в дом тьму букашек разных, а латынь забросил. Зато спорить с учителями горазд. А вчера захожу в его комнату и что вижу? Гору рисунков.
– Ну-ка, посмотрим, – Верроккьо надел свои очки, сощурив близорукие глаза, взял рисунки Леонардо и молча их рассматривал, – он левша?
– Да. Но как вы узнали, маэстро? – удивился сэр Пьеро.
– По характеру штриха. – ответил Верроккьо уверенно.
– Приводите вашего мальчика когда вам будет удобно, синьор Пьеро, можете прямо сейчас. Он будет жить вместе с остальными учениками. Думаю, из него выйдет толк.
Услышав эти слова, отец принял решение отдать Леонардо в ученики к Андреа. Перед тем, как впервые отвести его к учителю, отец строго спросил:
– Ты уверен, что станешь первым, а не последним?
– Да, – твердо ответил ему Леонардо. С этого момента судьба его была предрешена, и отныне все его помысли будут отданы беззаветному служению Искусству.
ГЛАВА 6
В то время, когда Леонардо впервые оказался во Флоренции, она была одним из культурных центров Европы и могла претендовать на гордое прозвище «вторых Афин». Хотя чума, или черная смерть, и сократила число горожан наполовину, флорентийцы отчаянно сопротивлялись бедам. Это время было для города периодом расцвета искусств. Почти все знатные семейства, во главе с Медичи, покинули строгие средневековые дома и переселились в изящные особняки – палаццо. Они строили церкви, монастыри и богадельни и украшали город фонтанами и памятниками. Леонардо, гуляя по городу, дивился невиданной красоты куполом на городском соборе. Здесь, в церкви Санта Кроче, он восхищался фресками Джотто, написанными почти 100 лет назад, он не мог отвести глаз от фресок Мозаччо в церкви дель Кармине и в церкви Санта Мария Новелла, что рядом с аптекой монахов-доминиканцев, куда наведываться ему строго-настрого запретил отец. Здесь, во Флоренции, Леонардо впервые встретился с людьми высокой культуры. Это окончательно определило выбор его жизненного пути, который вел к Искусству.