Гений из Гусляра (Сборник)

Булычев Кир

– Нам не нужна, – признался Удалов. – А вы преодолели черту оседлости.

Минц надулся, впрочем несправедливо, друг не хотел обидеть его лично и еврейский народ в частности.

В любом случае через три недели – так плохо работает у нас почта – Миша Стендаль получил странную телеграмму от своей возлюбленной Алины:

ТОСКУЮ. ИЗНЫВАЮ. ПО РОДИНЕ. ЖДИ ПРИЕДУ.

Миша кинулся к Минцу.

– Что происходит? – У него руки тряслись. – Что это значит?

– Телеграмма, – ответил Минц, ознакомившись с посланием. –

Ностальджи оказался эффективным.

– Какой такой ностальджи?

Через несколько дней Минца удивил Давидян, директор гостиницы «Гусь».

– Удивительное дело, – сказал он, – я получил несколько заказов на места в гостинице, желательно полулюксы, а их у меня всего два, в концах коридора.

– А ты объяви полулюксами все номера первой категории, – посоветовал Минц. – И откуда туристы?

– Из Америки.

– А конференции не намечается? Может, съезд ветеранов-ихтиологов по проблемам пресных вод?

– Да нет, Лев Христофорович. Нет у нас таких проблемов. Экология-макология замучила.

– Покажи список, – попросил Минц.

– Какой список?

– Гостей.

– Не могу, дорогой ты мой человек, его в ГУСЛЯР-ФСБ затребовали.

– Я их понимаю, – согласился Минц. – Но хоть устно скажи.

– Все из Нью-Йорка! Понимаешь?

– Я этого ожидал, – сказал Минц.

Он ушел, а Давидян сказал ему вслед:

– Какой человек! Ты ему что скажешь, а он уже ожидает.

Ходжа Эскалибур ждал его у ворот дома № 16.

– Я тут шел мимо, – сказал он, помаргивая выцветшими глазками педофила, – и решил, поздравлю Льва Христофоровича с неожиданным сенсационным успехом. Вы – находка для нашей церкви. Мы с вами станем богатейшими гуру на планете!

– Что вы имеете в виду? – спросил раздосадованный встречей Минц.

– Ностальджи, – лаконично ответил прорицатель.

– Что вы знаете о ностальджи?

– Только то, что подсказала мне интуиция и список заказов на номера в нашей городской гостинице.

– Конкретнее! – Этот псевдоволшебник вызывал у Минца, как у настоящего ученого, своего рода гадливость.

– Не морщитесь, Минц, – произнес Ходжа. – Нам все равно выгоднее сотрудничать, чем ссориться. Вы представляете, сколько неофитов я смогу привлечь в ряды моей синтетической веры с помощью вашего вируса?

– Уйдите! Я все понял, – сказал Минц.

– До встречи! – Ходжа помахал толстой ручкой и, подпрыгивая, напевая какой-то игривый псалом, пошел прочь.

А из-за угла вышел Миша Стендаль.

– Я вас дожидался, Лев Христофорович, – произнес он. – Но после услышанного я не совсем понимаю.

– И не надо.

– Надо. Эксперимент начался из-за меня и для моего счастья.

– Эксперимент начинался как куриное яйцо, – заявил профессор Минц. – Я надеюсь, он вырастет в настоящего страуса.

– Страус – это моя Алина?

– Страус – это судьба

нашего государства.

– Но ведь я писал моей девушке?

– Ты писал начинающему астроному, – поправил его Минц, – одному из ученых, которые покинули нас и трудятся на благо заморской державы. В то время как мне и в голову не приходит покинуть Гусляр ради гарвардских плюшек. Патриотизм должен быть действенным.

– Поэтому к вам этот интриган Ходжа приходил?

– Поэтому.

– Не скрывайте, скажите мне, что это значит?

– Ждем самолета.

– Какого?

– Рейса из США и далее сюда.

– Когда?

– Послезавтра.

– Больше ничего не скажете?

– Потерпите, Миша. И встречайте автобус из Вологды.

Попрощавшись с журналистом, Минц прошел к себе. Он был озабочен. Ведь произошла утечка информации. Так называемый прорицатель пронюхал о ностальджи. Как это могло произойти? Где предатель? А так как предателя быть не могло, следовало искать иррациональное объяснение иррациональному событию. С этими мыслями Минц улегся спать.

Основные события разыгрались через день.

Минц ожидал их и поэтому вышел встретить рейсовый автобус из Вологды.

Автобус был полон.

Публика, которая вылезла из него на площади Землепроходцев, оказалась весьма пестрой.

В первую очередь это были местные, что ездили в область по делам, затем появились торговки с полосатыми сумками, которые привезли из Вологды и из Турции промтовары, импорт. Наконец из автобуса выбрались настоящие иностранцы.

Первой вышла женщина ослепительной красоты с грудным ребенком на руках, а второго ребенка годиком постарше держал на руках толстый, добродушного вида негр.

Молодая красавица крутила завитой головкой в поисках кого-то и, выискав в группе встречающих пожилую женщину в платке, которую Стендаль предупредил о приезде дочки, закричала:

– Мамо, моя мамо! Слезинка моя! Погляди на своих внучат!

Пожилая женщина в платке кинулась к красавице, красавица сначала отдала младенца негру, а сама потискала в объятиях женщину в платке, а потом отобрала ревущих детишек у негра и стала их совать матери, чтобы та любовалась внуками.

Миша Стендаль совершал робкие круги и пытался что-то крикнуть, но его никто не слушал.

Сам же профессор Минц обратил внимание на прочих пассажиров автобуса.

Одного из них он встречал в Гусляре лет десять назад, прежде чем математик Квадрант уехал в Штаты к своему брату. Затем, как кто-то рассказывал Минцу, математик сделал там неплохую карьеру и даже основал фирму по производству бильярдных шаров повышенной округлости.

Выйдя из автобуса, математик опустился на колени прямо посреди площади и принялся целовать асфальт, повторяя:

– О святая гуслярская земля! О прими обратно своего блудного сына.