Гений из гусляра

Булычев Кир

— Наверное, стегозавр, — предположил Минц. — Надо нам будет сегодня же обследовать все пещеры холма и снять его план. Как вы думаете, Анатолий Борисович, вы сможете выделить нам для этого специалистов?

— Если буду жив, — ответил мэр.

И с ним никто не стал спорить, потому что вспомнили об опасности, поджидающей всех в городе.

Потом Минц произнес:

— И все-таки интересы науки должны стоять на первом месте.

Вскоре они выбрались наружу. Минц зажмурился от света, показавшегося ему ослепительным. Лебедянский

вообще потерял равновесие и чуть было не рухнул на землю.

Потом они побрели к дороге.

Но далеко уйти не смогли.

Посреди тропинки, опираясь на алюминиевые палки, стоял ветхий горбатый старик в сильных очках.

— Э... — произнес он, — молодые люди... вы не скажете, как можно пройти к динозаврам?

— Академик Буерак! — воскликнул Минц. — Какими судьбами?

Пришлось возвратиться в пещеру, потому что стыдно было сказаться усталыми, когда древний старец добрался до Гусляра, чтобы ознакомиться с открытием.

С неожиданной резвостью старик-палеонтолог полез по пещерам. Даже при слабом свете фонаря, даже в очках в шестнадцать диоптрий он умудрился сделать несколько важных открытий касательно шерсти, пластин, когтей и даже зубов помпейской породы ящеров.

В город он идти не хотел — предпочел ночевать в пещере, чтобы не отвлекаться от работы. И когда Минц стал уговаривать его отдохнуть, он ответил решительно:

— Отдых нам только снится. В моем возрасте приходится ценить каждую минуту.

Они ушли в город; академик Буерак махал им сморщенной рукой. 

 Глава 7

Лебедянский не отставал от Минца. Он полагал, что пока рядом Лев Христофорович, жизнь его почти в безопасности. Хотя угадать, на какие шаги решится дядя Веня, было трудно.

А город кипел.

Многие уже знали о покушении на Минца и Лебедянского, некоторые, особенно демократы, выражали сочувствие. Другие отводили глаза, полагая, что теперь дни мэра сочтены — раз его крыша поехала в другую сторону.

Как ни странно, хотя о подробностях покушения судачил весь Великий Гусляр, сам дядя Веня не знал, что его враг остался в живых, а жена Анатолия Борисовича Катерина не догадывалась о провале покушения, ею же и спровоцированного.

Лебедянский дошел с Минцем почти до его дома, а потом дворами, огородами и аллеями городского парка пробрался к себе. Там он отсиживался в кустах, наблюдая за входом.

Через час он перебежками добрался до подъезда и стремглав через три ступеньки вознесся на третий этаж.

Он открыл дверь своим ключом.

Дочь, светоч родительских глаз, была дома и закричала с порога:

— Ну как, откопал динозавра?

— Динозавр скоро будет, — ответил папа и, отстранив девочку, пробежал на носках в большую комнату, где Катерина сидела перед телевизором — крепкие ноги во весь диван, сигарета в зубах, стакан с джином

в руке. Она вовсю пользовалась тем, что муж уже убит и больше не придется скрывать свои пагубные привычки.

— Ральфуша? — спросила она, не отрывая взгляда от телевизионного экрана. — Ты заставляешь себя ждать, кобель паршивый. Ну иди сюда, животное.

Катерина протянула могучую руку в сторону двери, и Лебедянский еле удержался, чтобы не плюнуть в нее.

Вместо этого он сделал еще шаг и перекрыл собой экран телевизора.

Нетрезвый взгляд жены медленно пополз по его некрупному телу, и судорога недовольства исказила лицо супруги мэра.

— Как же так? — спокойно спросила она. — Мне же слово дали, что с тобой покончено.

— Со мной не покончено, — так же спокойно ответил Анатолий Борисович, — как не покончено со свободолюбивым и трудолюбивым русским народом. Не выйдет!.. А с такими, как ты и твой так называемый дядя, мы поступим не только по закону, но и по справедливости.

Тут нервы Катерины не выдержали. Женщиной она была подлой, но эмоциональной, то есть склонной к слезам.

— Не убивай! — закричала она и поползла на коленях к Лебедянскому.

— Не дождешься, не убью! — воскликнул мэр. — Только признайся, что вы вместе с дядей всю эту подлость спланировали.

— Ну какое тут может быть планирование, — возразила Катерина, продолжая ползать. — Нервная женщина пожаловалась близкому родственнику на невнимание мужа — всего делов-то.

Катерина лгала, но Лебедянский узнал все, что хотел. Сомнений в том, что его убийство было организовано дядей Веней, не осталось.

Он замер, размышляя, каким должен быть его следующий ход.

Но тут дверь отворилась, и вошел охранник дяди Вени по имени Ральф. Мать его была женщиной, а отец ротвейлером. Поэтому и внешность, и хватка у него были соответствующие. Говорил он редко и с трудом.

Ральф изумленно зарычал, увидев живого Лебедянского. Сам ведь взрывал.

Мэр понял, что второе покушение на его жизнь окажется удачным, и поэтому ринулся в открытое окно третьего этажа. От травм его спасло только то, что он упал на крышу джипа, в котором приехал Ральф. Крыша прогнулась и приняла в себя Лебедянского, как в колыбель. Мэр вылез из колыбели и, прихрамывая, побежал со двора. Ральф высунулся в окно и звонко лаял ему вслед.

В несколько минут Лебедянский добежал до мэрии.

Рабочий день кончался, и в коридорах было пусто.

Задержавшиеся чиновники с удивлением глядели на главу города, который несся к своему кабинету. Ходили слухи, что его убили наемные киллеры, да вот, оказывается, слухи оказались ложными.

Миновав секретаршу, Лебедянский вбежал в кабинет и кинулся к телефону.

Он набрал прямой номер губернатора.

Номер не отвечал. Губернатор уехал на примерку костюма, который шился к приезду в область Филадельфийского симфонического оркестра.