Гений из гусляра
Шрифт:
— Как у нас дела на ниве просвещения? — спросил дядя Преторий, лаская ее шоколадным взором.
— Спасибо.
— Как успехи моего племянника Адика?
— Кстати, я давно хотела с вами поговорить, так как его мама не очень любезна.
— Говори, ангел, говори, я буду любезный, — заверил ее Преторий Лаубазанц.
— Не сейчас, — ответила Вероника Павловна, отступая на шаг перед Преторием. — Сейчас мои мысли заняты совсем другим, и я должна уйти.
— Ни в коем случае! Я по глазам вижу, что вам плохо,
И тут Веронику Павловну прорвало. Искреннее желание толстого громады помочь ей открыло шлюзы ее чувств.
— Среди нас живут люди, которые недостойны этого! — воскликнула она, и слезы, брызнув из глаз, полились изнутри по стеклам очком и стали капать со стекол на щеки и на ворот.
— Вы об Алексее Куплинге? — сразу догадался проницательный Лаубазанц. — Именно он заставил скорбеть ваше чувствительное сердце?
— Как вы догадались? — ахнула Вероника Павловна.
— Такие люди встречаются нечасто, — признался дядя Преторий. — Мне о нем рассказывал племянник. Они, понимаешь, в одном дворе живут. Рассказывай, что еще натворил наш Куплинг?
— Он ездит в машине, которая работает на воде, а не на бензине. Причем катает на ней своих любовниц. Я знаю наверняка, не возражайте.
— Зачем возражать, если весь город знает, что Куплинг катает на своей машине любовниц.
— Вы об этом знаете?
— Как дважды два четыре.
— Я так и думала, — сказала Вероника Павловна поникшим голосом.
Бывает же так: она сама выдумала дикую историю о девушках, которых Леша якобы катает на машине, и, оказывается, это правда! Достойный доверия пожилой человек подтвердил эту догадку. Какой ужас!
— Это надо прекращать, — сказала она.
Дядя Преторий нежно взял ее ручку в свою мягкую потную ладонь и легонько сжал.
— Я вам сочувствую, — сказал он. — Такое чувство, такое чувство, и такая утрата! А что мы еще знаем о его машине?
— Он только что на ней в лес уехал, — поведала Вероника Павловна. — Там заправил ее водой из ручья, из родника, и полетел дальше.
— Как так «полетел»?
— Эсти, тигриная дочка, от своей матери узнала.
— Тигры не разговаривают, — заметил Лаубазанц.
— Смотря с кем.
— Они ни с кем не разговаривают.
— Но она же ее дочка.
— Приемная не считается.
— Если вы мне не верите, то давайте разойдемся. — Веронике Павловне эта сцена показалась вдруг нелепой. Ну, зачем она обсуждает своего любимого Лешеньку с этим «троллейбусом»?
— Я тебе верю, крошка, — сказал Лаубазанц. — Где этот родник? Где этот источник?
— А зачем вам? — вдруг заподозрила неладное Вероника Павловна.
— Очень просто, — ответил Лаубазанц. — Ты что, не понимаешь, как это опасно? Ты разве не понимаешь, какой может быть пожар?
— Какой пожар? Там же
— Ах, вода! Обыкновенная вода! Неужели ты веришь, что обыкновенная вода может в карбюраторе нагреваться? Это спецвода, понимаешь? Это такая опасная жидкость, что уже многие леса погублены на нашей несчастной планете! А твой Леша не понимает, какой опасности он подвергается сам и подвергает своих близких. Ты белочек любишь?
— Люблю.
— Все белочки сгорят от этой так называемой воды. Мы должны немедленно поставить ограждение. Как родник называется?
И он навис над Вероникой Павловной так угрожающе близко, что она поняла: если она не вспомнит сейчас названия родника, то он ее все же задавит. Дыхания не хватало. В глазах потемнело...
— На просеке... у озера Копенгаген...
— Точнее! — рявкнул Лаубазанц.
Но голос Адика донесся из-под его локтя.
— Я знаю. Там один родник, из него потом ручей получается и течет прямо в озеро Копенгаген. По просеке.
— Тогда действуем, — сказал дядя Преторий.
И он потопал толстыми ногами к своему дому, где стоял его джип.
Специальный джип с большим сиденьем для водителя.
Раньше этот джип принадлежал одному премьеру небольшой африканской державы. Но после того как его восемьдесят жен растерзали его за неверность с французской гувернанткой, они продали джип на аукционе, и дядя Преторий полюбил свой автомобиль.
Он первым подбежал к нему и сказал:
— Скоро на воду перейдешь.
Джип зарычал. В отличие от машины Леши Куплинга, джип умел только рычать и пускать вонючие газы, которыми некогда африканский диктатор подавлял демократические демонстрации.
Негодование джипа объясняется просто: среди автомобилей существует суеверие, что со временем люди изобретут новое топливо, пить которое для порядочной машины и противно, и унизительно. Разумеется, среди таких подозреваемых на первом месте стоит водопроводная вода.
— Поехали! — приказал дядя Преторий Веронике Павловне.
— Еще чего не хватало! — откликнулась она и залезла в джип. На заднее сиденье. Там она скорчилась и думала пересидеть, но оказалось, что на полу дремлет небольшой крокодил — в наморднике, правда, и на цепочке.
— Это от мальчишек, — сказал Лаубазанц. — Лезут и лезут. В прошлом году приемник украли, представляешь?
Вероника Павловна пискнула, но ответить не смогла. Язык онемел, как будто она его отлежала.
Адик сидел рядом с дядей и указывал дорогу.
Крокодил храпел.
Вероника Павловна думала о судьбе предателей. Потому что судьба превратила ее в предательницу. Теперь эти люди убьют Лешеньку, и она останется невенчанной вдовой. Но тут она вспомнила, что Леша тоже изменник, потому что катает на своей машине неизвестных развратных девиц. И об этом знает уже весь город.