Гений из Гусляра
Шрифт:
— Черта с два! — ответил внучек. — Не видать им меня больше там, как своих ушей.
Он продолжал рвать учебник, и Удалов не выдержал, вскочил, выхватил остатки книжки у ребенка, дал ему подзатыльник. Не успел еще Максимка зареветь, как профессор Минц спросил:
— И чем ты намерен отныне заниматься?
— В спецназ пойду, — ответил ребенок. — Буду террористов мочить.
— Славный мальчик, — заметил Ходжа. — Наверное, он будет решать национальный вопрос.
— Мальчик переутомился, — сказал Удалов и потащил сорванца домой.
Переутомился крошка, ничего страшного. С другими что-то происходит, но с нашими отпрысками
По детским воплям и мужскому крику было понятно, как они взбираются по лестнице на второй этаж.
Минц отпил из горлышка.
— Не может ли поведение ребенка, — сказал он, — быть связано с преступными или легкомысленными желаниями наших сограждан?
— Я вас не понимаю, коллега, — ответил Ходжа Эскалибур.
Минц слегка поморщился. В устах Ходжи Эскалибура слово «коллега» несло несколько издевательский оттенок. Минц был естественником, трезвым профессором и скептиком. Ходжа Эскалибур, появившись в Великом Гусляре, начал создавать какую-то языческую секту, соблазнять своих юных жриц, строить трехэтажный коттедж из вишневого датского кирпича, давать объявления в городскую газету о сеансах черной и белой магии и печатать гороскопы, которые совершенно не сбывались, но в которые верил весь город. Может быть, Ходжа Эскалибур был жуликом, а может быть, ловким фокусником, а может быть, там что-то было нечисто, но он так ловко умел втереться в доверие к достойным людям, что отделаться от него было невозможно. Даже Минца он смог обаять, причем совершенно нестандартным образом. Он стал ходить на стадион «Речник» и болеть за местную футбольную команду, причем всегда оказывался на соседнем с Минцем месте. А вы не представляете себе, как сближает совместное лицезрение спортивных состязаний. Люди высокого ранга смотрят теннис или даже делают вид, что играют в теннис, а вот демократы духа всегда идут на стадион болеть за футболистов.
Кстати, с Удаловым Эскалибур сблизился еще проще, потому что, когда в том месяце Удалов приехал на озеро Копенгаген порыбачить, то увидел на своем любимом и постоянном месте черноглазого мошенника. При виде Удалова он освободил место и уселся неподалеку. И надо вам сказать, что у Удалова, как всегда, не клевало, а у Эскалибура клевало сказочно. Настолько, что Удалову захотелось поднырнуть под его поплавок и поглядеть, нет ли там, на дне, большого ведра со стерлядью, судачатами, подлещиками и иными редкими обитателями озера.
— Если желаете, — сказал Эскалибур, — могу уступить место. По-моему, мне незаслуженно везет.
Конечно же, Удалов стал отказываться, но потом дал себя уговорить и перешел на пригорок Эскалибура.
И знаете, что произошло? Удалову стало везти.
Если бы у Корнелия Ивановича и на новом месте не клевало, то никаких добрых чувств в его сердце не возникло бы. Но когда он легко вытащил налима длиной в сорок шесть сантиметров, то в его душе шевельнулось что-то хорошее. Можете ли вы поверить: не успел Корнелий Иванович насадить нового червя и забросить крючок в воду, как поплавок нырнул, словно клюнул крокодил, а ведь существует легенда, что некогда они в озере водились и даже не боялись морозов, а зимой дышали через лунки.
Но это был не крокодил.
Это был небольшой поджарый осетр. А уж эта рыба встречается в наших водоемах куда реже крокодилов.
— Удалов, ты гений рыболовства, — искренне воскликнул Эскалибур.
И Удалов предпочел ему поверить...
— Мне
— Я бы предпочел подождать, пока обстоятельства станут яснее, — не согласился Ходжа.
— Почему? — спросил вернувшийся Удалов.
— Желания, — сказал волшебник, — в любом случае ведут к неприятностям. Не бывает безвредных желаний. Но их последствия не всегда очевидны.
— Не все желания вредные, — возразил Удалов. — Если ты желаешь хорошего для других, это ничего, кроме хорошего, не дает.
— Минц, объясните дяде Корнелию, насколько он наивен, — посоветовал волшебник.
— Мы столкнулись здесь с двумя школами мысли. Удалов представляет собой христианскую мораль. Воздаяние, самопожертвование, доброе дело и грех...
— Сейчас меня определят в кришнаиты, — улыбнулся волшебник.
— Скорее я назову вас буддистом, — сказал Минц. — Любое желание опасно, любое ведет к беде, и цель человеческого существования — достичь отсутствия желаний, то есть нирваны.
— Какой еще ванны, — обиделся Удалов, который решил, что волшебник над ним смеется. — Я хочу людям помочь.
— А людям нельзя помогать, — сказал волшебник. — Люди от этой помощи обязательно погибнут.
Удалов в отчаянии развел руками.
— Это садизм какой-то!
— Это жизнь, — возразил волшебник. — Мы можем проверить исполнение всех желаний, какие были загаданы в этом городке. И я вам гарантирую, что в конечном счете ни одно из них до добра не доведет.
— Спорю! — вскинулся Удалов. — Спорю на миллион долларов.
— Хотите их попросить у золотой рыбки? — спросил волшебник.
— Неважно!
— Важно. Потому что тогда вы становитесь в стройные ряды просителей. Не ожидал я этого от вас, Корнелий Иванович.
— Но ведь я же ради правды, и даже справедливости!
— Не спешите расставаться с чужим миллионом, — остановил его волшебник, — ведь я его у вас еще не потребовал. Я бесплатно докажу вам свою правоту.
— Сейчас? Немедленно? — спросил Минц.
— Пожалуй, спешить не стоит, — откликнулся Эскалибур. — Ведь последствия могут проявляться не сразу. Но в любом случае я могу их предсказать. Это моя специальность.
— Начинайте, — потребовал Удалов.
— Я уже окинул наш город мысленным взором и понял, что в нем исчезла любовь. Я имею в виду любовь плотскую, которая всегда ведет к поддержанию вида. Отменены все свадьбы и свидания, разорваны все фотографии, и отправились на помойку эротические издания. В городе творится нечто несусветное, хотя никто толком не сообразил, что надвигается гибель земной цивилизации. В то же время дети и подростки потеряли тягу к знаниям, вскоре полностью опустеют школы и техникумы, и репетиторы останутся без работы. Затем остановятся институты и заводы, люди начнут забывать достижения науки и техники, хотя бы потому, что они им не понадобятся.
— Чье это желание? — спросил Минц.
— Это желания неизвестного мне пока инопланетянина, который выполняет задание своего злодейского центра. Он таится среди нас и тихо посмеивается.
— Надо его немедленно найти и изобличить! — воскликнул Удалов.
— Пока он этого не захочет, ничего у вас, Корнелий Иванович, не выйдет.
— Но это же опасно!
— Еще как опасно. Из всех опасных желаний это, пожалуй, самое опасное.
— Это желание — исключение, — сказал Удалов. — Мы постараемся вывести его на чистую воду.