Гений из Гусляра
Шрифт:
К Удалову подбежал, подпрыгивая, зеленый кузнечик, одетый аляповато и ярко. Он уткнулся твердым носом Удалову в живот, всхлипнул от радости. Удалов почувствовал, как внутри него зашевелились пальчики душевного волнения.
— Надо худеть! — заявил кузнечик. — Ты, Удалов, перешел все границы. Посмотри на меня — как огурчик!
Такими грубоватыми словами кузнечик Тори пытался прикрыть свои чувства. Он боялся, что его сочтут сентиментальным.
— Тебе что, — сказал Удалов. — У тебя кожа хитиновая, как стальная. Куда
Они уселись на скамейку.
— Я как увидел в сводке нашего разведуправления, что на Столоки прибыл миниатюрный кораблик с Земли, то решил, что не иначе как вы с профессором Минцем что-то придумали! Ведь раньше звездных экспедиций Земля не посылала.
— Ты прав, — сказал Удалов. — А ты почему сводки смотрел?
— Я теперь в разведуправлении Галактического центра консультантом тружусь, специалистом по России.
— Ну какой же ты специалист?
— Не хуже других, — обиделся кузнечик. — После того как я твоим переводчиком работал, мне полное доверие в Центре.
— Ну спасибо, — сказал тогда Удалов. — Искреннее спасибо, что вспомнил меня, прилетел поздороваться...
— Ты дурак, Удалов, — с грубоватой прямотой возразил ему кузнечик. — Если бы только поздороваться, мы бы с тобой в таверне «Жареный индюк» встретились, я бы тебя напоил в стельку! А если я тебя на секретное рандеву вызываю, значит, есть другие основания. Не требующие отлагательства.
— Что же, говори, — вздохнул Удалов. Он-то надеялся посидеть с Тори, поговорить, вспомнить молодость. А тот опять о делах...
— Скажи мне, друг, — спросил кузнечик, — вы уже отослали на Землю кассету с кадрами вашей встречи и пребывания?
— Отослали, — ответил Удалов. — Как получили позавчера телеграмму из Москвы, тут же отправили.
— Плохо, — сказал кузнечик. Он задумчиво водил носком башмачка по песку, вырисовывая на нем загадочный узор.
— А что случилось? — встревожился Удалов.
— Я тебе этого говорить не должен, — сказал кузнечик, поворачиваясь к Удалову и внимательно глядя на него неподвижными выпуклыми глазами. — Это, конечно, государственная тайна. Но раз уж она касается тебя, моего лучшего друга, я не могу молчать!
— Не томи! — взмолился Удалов. — Говори. И без тебя тошно.
— Не секрет, что Земля давно находится под космическим наблюдением, — сказал кузнечик. — Мало ли чего натворят ваши политики или генералы.
— Знаю. Сам как честный человек беспокоюсь.
— Так вот, мы получили по своим каналам информацию. На тайном совещании в верхах принято решение вас ликвидировать.
Кузнечик вздохнул, как заскрипел внутри, и поднял к небу выпуклые глаза.
— Зачем нас ликвидировать, если мы — гордость нашей необъятной Родины?
— Минутку, — сказал Тори и большими прыжками умчался следом за большой разноцветной бабочкой.
Минуты через три он возвратился, стирая платочком с углов рта цветную пыльцу.
—
Кузнечик тонко застрекотал, довольный, что вспомнил редкое русское выражение.
Удалов понимал, что существу на таком ответственном посту стыдно жевать бабочек из Красной книги, и потому промолчал, чтобы не смущать приятеля.
— Что ты говорил о секретном совещании? — спросил Удалов.
— Как обычно. Собрались генералы и некоторые секретные академики, а также представители Службы безопасности и решили, что вам придется героически погибнуть на подлете к Земле.
— Но почему же? Мы выполнили задание, встретились, поговорили, даже невесту везем — она от нашего космонавта, прости, понесла. Скоро ждем прибавления семейства.
— Фильм ваш на Земле. Весь мир знает, что вы выполнили свой долг. Америка, считай, в позорном трауре. Президент в отставку просится. Польша отказалась в НАТО вступать. Самое время вам героически погибнуть.
— Я все равно ничего не понимаю!
— Скажи, ты иногда выпиваешь? — спросил кузнечик.
— Только за компанию.
— А космонавт Петр Гедике во сне разговаривает?
— Представления не имею.
— А профессор Минц воспоминания не начал писать?
— Вроде что-то такое...
— А инопланетная невеста будет держать язык за зубами?
— К чему ты клонишь?
— Компьютеры подсчитали, что кто-то из вас обязательно проговорится. И довольно скоро. И тогда секрет минимизированного космического полета выплывет наружу. И будет громадный ущерб престижу России. Хуже, чем если бы и не начинали.
— Нет, — заявил Удалов. — Президент этого не допустит!
— Президент уже три дня как в отпуске, — сказал кузнечик. — Президенту сообщат неприятные новости — через три дня. Так-то и так — героически погиб твой друг Удалов. Всплакнет Президент, велит бюсты поставить на родинах героев, а потом подумает — ну так и к лучшему...
— Как нас уничтожат? — Удалов вдруг поверил кузнечику и ужаснулся.
— На подлете. Ракетой собьют. К тому же должен тебе сказать, что деньги, которые на полномасштабную экспедицию выделили, треть годового бюджета — уже разворовали.
— Куда же они делись?
— В основном они направлены на улучшение жилищных условий администрации Президента и его управления делами... Ну сам понимаешь, каждому хочется квартиру с подземным гаражом и бассейн в Барвихе.
— Нет, я не могу поверить! Я отказываюсь поверить!
— Кое-что ушло в швейцарские банки...
— Нет, нет, нет!
— Можешь послушать на досуге запись переговоров о вашей ликвидации. — Тори протянул Удалову кассету.
Удалов отвел его руку.
— Не надо, — сказал он упавшим голосом. — Только разум мой отказывается поверить...