Гений лаборатории
Шрифт:
— Я тоже заметил, что изменился. Почему? Что произошло?
Хён Бин пожал плечами.
— Что-нибудь знаешь о личной жизни?
— Да какая у него личная жизнь, — усмехнулся племянник. — Кому он нужен? Знаю, что у него мать есть и все.
— Хм, — Ханыль задумался.
Он тоже заметил, что Тэджун стал жестче, прямо смотрит в глаза, не прогибается и не извиняется постоянно, как было раньше. Просто так люди не меняются. Что-то случилось в его жизни. Но что?
— Ладно, иди, — махнул рукой начальник, но потом вспомнил о задании, которое
— Нет, конечно. Мне еще дня два надо.
— Два дня?! Ты совсем оборзел? Даю полчаса! Если не успеешь, лишу месячной премии. Ясно? — Чжи Ханыль был возмущен до глубины души.
Неужели дело всей своей жизни он оставит на этого лентяя? Может, все-таки пусть лучше отдел возглавит инженер Ли?
Нет-нет, надо думать о будущем своей семьи. Вот уже и внучка через год закончит химико-биологический, и младший племянник возвращается из Англии и тоже захочет устроиться в престижную корпорацию. Везде нужны связи.
Он помял переносицу, отпил воды и вновь приступил к обдумыванию плана изгнания Тэджуна из отдела, только так он сможет спокойно уйти на пенсию. Подняться к вице-президенту он так и не осмелился.
Перед отъездом из лаборатории предупредил Куна, что поехал сопровождать пса в крематорий, и обратно не вернусь на работу, поэтому теперь сидел на полу квартиры и задумчиво смотрел на питбуля, который уже пришел в себя и набрасывался на дверь клетки, пытаясь выбраться.
В принципе агрессию можно исправить, но зубы только выдирать. А, может, не выдирать и пусть учится управляться двумя комплектами?
Открыть клетку, чтобы покормиться его, я не мог. Это очень опасно. У пса превышены все допустимые пределы по агрессии. Он просто не сможет остановиться и будет бросаться на всех, пока жив.
Однако покормить и напоить следовало, ведь он со вчерашнего дня ничего не ел и не пил. Я не придумал ничего лучше, чем просунуть между прутьями ложку с водой. В первый раз пес просто отбил ложку лапой. Но уже со второй попытки понял, что от него требуется, и вылакал воду. Ложек тридцать он выпил, прежде чем отказался от следующей порции.
Размороженную курицу нарезал небольшими кусками и скормил с помощью вилки. Когда Сувон напился и наелся, он перестал бросаться на дверь и грызть прутья, но не спускал с меня настороженного взгляда и рычал каждый раз, когда я приближался.
Мне нужно было взять немного его шерсти для завтрашнего эксперимента, но травить пса снотворным я больше не хотел, поэтому решил дождаться, когда он устанет и ляжет спать. Ждать пришлось долго. Только после полуночи, пес лег на пол клетки, но еще долго смотрел на меня.
Около часу ночи Сувон, наконец-то уснул. Я медленно приблизился к клетке, подцепил пинцетом клок шерсти и отрезал ножницами. Свой трофей завернул в чистый лист бумаги и убрал в нагрудный карман пиджака. Завтра я постараюсь все исправить. Только нужно быть осторожным, чтобы не попасться
Я лег в кровать и тут же заснул. День был насыщенный, к тому же на часах уже полвторого ночи.
Вскоре снова начались приступы жара и холода. Мне снилось, будто стою под водопадом, и сверху на меня льется кипяток. Я закрываюсь рукам, пытаюсь уйти, но мои ноги будто приклеились к плоскому камню, покрытому тиной.
Вслед за жаром, начался холод. Я натянул на себя все, до чего дотянулся, но так и не смог согреться, в полудреме дрожа всем телом.
Проснулся от грозного рыка Сувона.
— Чего тебе не спится? — пробурчал я, взглянув на часы.
Только лишь пять утра.
В ответ пес пару раз гавкнул. М-да, теперь еще и с соседями разбираться. В нашем старом доме с тонкими стенами пса не утаишь.
Я немного повалялся, но заснуть не смог, поэтому решил снова пойти на пробежку. Натянув зеленые спортивки и кеды, вышел из дома и побежал к парку.
На этот раз пробежал целых пять километров. На обратном пути увидел спортивную площадку, на которой покрутил педали, отжался и даже смог пару раз подтянуться на турнике. Неожиданно, особенно учитывая то, что в прошлый раз после трех километров с трудом вернулся домой.
По пути назад заглянул в магазин на первом этаже, где купил замороженных куриных лап и пару свиных суповых наборов. В лаборатории кормили дорогим кормом, но я не собирался тратить столько денег. Пусть ест, что даю.
Когда зашел в квартиру, увидел, что пес мечется по клетке. Тут до меня дошло, что его нужно вывести на улицу, иначе он обгадит клетку.
— Что же мне с тобой делать? Ты же меня сожрешь, едва я открою клетку, — задумчиво проговорил я.
Ни поводка, ни намордника у меня не было. Зато были ремни. Я сложил рядом с собой у клетки махровое полотенце и несколько ремней. На всякий случай оставил дверь в квартиру открытой, чтобы успеть убежать и запереть его внутри.
— Ну что ж… Не подведи меня. Я не желаю тебе зла, — сказал я псу, но он снова ответил злобным рыком.
Глубоко вздохнув, задержал дыхание и открыл дверь клетки. Пес тут же ринулся наружу, но я успел накинуть на морду махровое полотенце и, навалившись сверху, обмотал пасть ремнем. Еще один ремень замотал на его шею и зацепил к нему третий ремень, на манер поводка.
Совсем неплохо. Осталось только аккуратно прорезать дырки в полотенце на глазах и на носу.
Питбуль рвался, мотал головой и глухо рычал, поэтому у меня ушло не меньше двадцати минут, чтобы доделать задуманное.
Убедившись, что ремни крепко держат, я вывел пса на улицу и повел к парку. Время еще ранее, поэтому, кроме пары тренирующихся спортсменов, никого не встретил. Питбуль сначала рвался и извивался всем телом, пытаясь избавиться от ремней, но вскоре понял, что ему меня не одолеть, поэтому успокоился и присел у кустиков.