Гений страсти, или Сезон брачной охоты
Шрифт:
– Прости, Шаповалов, что я тебя втравила во все это…
– Заткнись!
Все внезапно стихло. И вдруг с удивительно беспощадной ясностью я поняла, что это – конец. Такой неотвратимый и будничный, какого никогда не бывает в фильмах, а бывает только в жизни. Никакого пафоса и героизма – нас просто сейчас подстрелят, как куропаток, и все… Похоже, нас окружили со всех сторон, и кольцо врагов постепенно сжимается. Мысли мои стали очень ясными, четкими, и это меня испугало. Шаповалов, бледный, со вздернутым подбородком, стоял у стены и смотрел в окошко
– Что-нибудь видишь?
– Ни черта.
Пуля ввинтилась в воздух и с надсадным звуком ударилась о стенку древней крепости. Каменная пыль взметнулась с пола, серое облачко повисло перед нами. Шаповалов дико заорал, выстрелил в окошко бойницы и рявкнул:
– Ну, идите же, сволочи! Сюда!
Пуля срикошетила, ударившись в стену, мелкие камешки, подпрыгнув в воздухе, упали у моих ног.
Я провела рукой по волосам: они были густо запорошены пылью.
– Помыться не успела… – сказала я.
– Что?
– Ничего. Это я так… сама с собой говорю. Помыть голову не успела.
– А…
Шаповалов все стрелял и стрелял. Пули наступавших бандитов вились вокруг нас, как осы; камни осыпались со стен крепости, подпрыгивая на полу. Одна пуля пролетела в нескольких сантиметрах от моей головы, и я инстинктивно пригнулась.
Шаповалов выругался и отшвырнул пистолет.
– Патронов не осталось, – процедил он сквозь зубы. – Надо было прихватить больше. Не подумал…
Он сел рядом со мной, прямо в густую траву, и обнял, уткнувшись носом в мои волосы.
– Ты только не бойся, – прошептал он.
– А я и не боюсь.
И это было почти правдой. Была только дикая, ноющая усталось и еще – полное отсутствие всяких мыслей, и желание, чтобы все поскорее закончилось – таким невыносимым было это ожидание, и звуки стрельбы, и каменная бело-серая пыль, от которой у меня першило в носу и горле, и бледное лицо Шаповалова, которому я ничем не могла помочь…
– Скорей бы уж! – вырвалось у меня.
Шаповалов крепко обхватил меня обеими руками. Мы замерли, боясь пошевелиться. Внезапно наступила тишина, а потом раздался гулкий грохот и эхо громом раскатилось по горам. Я уткнулась носом Шаповалову в грудь и стиснула зубы. Грохотало теперь с регулярной периодичностью. Потом что-то царапнуло меня по щеке, я невольно вскрикнула, и все закружилось, завертелось перед моими глазами…
Очнулась я на белой как снег незнакомой кровати.
Первым, что я увидела, было лицо Шаповалова.
– Где я? – спросила я, пытаясь приподняться.
– В больнице. Лежи!
– Все нормально? – нахмурилась я.
– Да. Мы с тобой попали в эпицентр боевой операции, едва выжили, – Шаповалов слабо улыбнулся. – Вот такие мы с тобой везучие!
– Да.
Это было очень странно: всю жизнь я считала себя невезучей, но упорной. Терпение и труд, как известно, все перетрут. А тут – везучесть! И впрямь повезло. «Нам повезло», – подумала я.
– Кстати, тебе привет от Александра Гавриловича. Он тебя, правда, поругивает, но – умеренно…
– Хорошо.
– Выжил. Он еще более везучий, чем мы оба, вместе взятые. Просто в рубашке родился пацан!
Шаповалов встал и подошел к окну.
– Знаешь, я подумал… У пацана же вообще никого нет! Родителей его убили. Деда – тоже. Может, мы возьмем его к себе? Я всегда мечтал о втором сыне…
Я замерла. Было страшно даже моргнуть.
– Ах да… но… у тебя же есть сын от Алены? Ваш сын… – вымолвила я наконец.
– Теперь уже мой… – весело сказал Шаповалов. – Исключительно – мой! Алена написала мне, что она выходит замуж за турка и уезжает в Турцию. Она ездила отдыхать в Анталию и там с ним познакомилась. И ребенок – помеха новому семейному счастью. Так что придется тебе принимать меня к себе с двумя пацанами! Я, вообще-то, даже уже сомневаюсь, что я такой завидный жених, отличная партия! – захохотал Шаповалов. – Я – отец-одиночка с двумя детьми, какая девушка согласится выйти за меня замуж?.. А?
– Я согласна, Шаповалов, конечно, если ты сделаешь мне официальное предложение!
– Делаю, делаю… Еще как делаю! Могу даже встать на колени, если пожелаешь.
– На колени вставать не надо, Шаповалов. Таких жертв я от тебя не требую. – Я отвернулась, почувствовав соленый привкус слез на губах.
Он подошел ко мне и присел на край кровати.
– Тебе все сотрудники твои буквально обзвонились. Сотовый оборвали! Спрашивают: как ты там? Кстати, Никита и Ульяна приглашают нас на свою свадьбу. Но, по-моему, у вас там еще одна свадьба наклевывается! Твой заместитель выразился – очень туманно! – что скоро у них с Ирочкой, твоей секретаршей, грядет некое знаменательное событие. Больше он ничего не сказал, как я его ни пытал. Твой зам, как я понял, любит порой напустить туман и обожает витиевато выражаться.
– Да. Он такой, – улыбнулась я. – Мой зам и боевой соратник.
– У меня для тебя есть еще одна хорошая новость.
– Куда уж лучше! Все новости – просто замечательные! Вот только поправиться бы мне поскорее… Не торчать же здесь! А что у меня было? Ранение?
– Скажешь тоже! – фыркнул Шаповалов. – Легкая царапина. А вообще, ты храбрая девочка, я тобой горжусь. – Он наклонился и поцеловал меня в губы.
У меня перехватило дыхание.
– Так вот, – продолжил он. – Твой ролик нашелся!
– Да ну! – я присвистнула.
– Он был… знаешь у кого? Ни за что не догадаешься!
– У бывшего мужа твоей сестры! У Макса Генералова! Это он вел переговоры с Марком Свешниковым!
– Генералов?! – я сглотнула. – Но Маша…
– Не знаю, насколько серьезно твоя сестра замешана в этом, – негромко сказал Шаповалов. – Это еще будут выяснять… Факт один: она сболтнула ему о вашем ролике и о том, что вы везете его в Канны. Генералов – модный художник, он вечно тусуется с разными людьми. Он либо прихвастанул, либо просто слил кому надо эту информацию, теперь это уже в точности не выяснишь.