Гений
Шрифт:
— Почему вы так думаете? — спросил Саммерфилд, любезно осклабившись.
— Видите ли, я люблю руководить людьми, — или так по крайней мере мне кажется. И умею завоевывать их расположение.
— Вы в этом уверены?
— Да, уверен. Во-вторых, та мелкая работа, которую я сейчас выполняю, не соответствует моим познаниям и опыту в области искусства. Я способен на гораздо большее.
— Это мне тоже нравится, — одобрил Саммерфилд.
Слушая Юджина, он думал о том, что человек этот очень привлекателен, немного, пожалуй, бледен и чересчур худощав для роли энергичного начальника, но, может быть, это только кажется. Волосы у него
— Сколько вы получаете сейчас, если дозволено будет спросить?
— Меньше, чем я заслуживаю, — ответил Юджин. — Всего пятьдесят долларов в неделю. Но я согласился на это, так как рассматривал свою работу как средство для поправления здоровья. У меня было несколько лет назад сильное нервное расстройство. Теперь мне много лучше, и я не хочу оставаться на этой работе. Заведование же художественным отделом — мое призвание, так по крайней мере мне кажется. И вот я здесь, к вашим услугам.
— Вы хотите сказать, что раньше никогда не заведовали отделом? спросил Саммерфилд.
— Никогда.
— Понимаете ли вы что-нибудь в рекламном деле?
— Когда-то мне казалось, что понимаю.
— Давно это было?
— Когда я работал в газете «Морнинг Эппил» в Александрии, штат Иллинойс.
Саммерфилд не мог удержаться от улыбки.
— Это, надо полагать, такой же крупный орган, как и викхемская «Юнион»? И, надо полагать, с такой же обширной сферой влияния?
— О, с гораздо большей, с гораздо большей, — невозмутимо отозвался Юджин. — Из всех провинциальных газет к югу от Сангамона александрийская «Морнинг Эппил» выходила самым большим тиражом.
— Понятно, понятно, — шутливым тоном согласился Саммерфилд. — То же самое можно сказать и про «Юнион». Но как же случилось, что вы разуверились в своем призвании к рекламе?
— Во-первых, я стал немного старше, — сказал Юджин. — А затем я решил, что мне суждено сделаться великим художником. Я приехал в Нью-Йорк и в горячке растерял все свои идеи относительно рекламы.
— Понимаю.
— Но, хвала небу, я опять нашел их, — теперь они у меня всегда при себе. И вот я здесь.
— Знаете, Витла, откровенно говоря, вы на обыкновенного и вполне надежного заведующего художественным отделом мало похожи. Но, возможно, что вы и справитесь. Если исходить из утвердившихся у нас здесь вкусов, вы, пожалуй, недостаточно «брызжете талантом». Все же я не прочь пойти на отчаянный риск. Вероятно, — как это всегда случалось, — я буду потом раскаиваться, но я так часто раскаивался, что пора мне уже привыкнуть к этому. Все мое тело покрыто болячками от укусов ос, которых я принимал за пчел. Но предположим, что вы получите в свое ведение настоящий, в натуральную величину художественный отдел, — что, по-вашему, можете вы с ним сделать?
Юджин подумал, раньше чем ответить. Эта пикировка забавляла его. Он чувствовал, что теперь, поговорив с ним, Саммерфилд его возьмет.
— Прежде всего я получил бы жалованье, а затем позаботился бы о том, чтобы допуск ко мне в кабинет был обставлен должным образом, — чтобы каждый, кто захочет меня видеть, думал, что я английский король… А потом уж…
— Я действительно был вчера занят, — извиняющимся тоном вставил Саммерфилд.
— Нисколько в этом не
Эта манера разговаривать и раздражала и забавляла Саммерфилда. Он любил людей с характером. С человеком, который не трусит, даже в том случае, когда не знает по-настоящему, как взяться за дело, можно будет сговориться. А у Юджина был, очевидно, изрядный запас знаний. К тому же его манера говорить и вести себя была сродни саркастическому и полушутливому тону самого Саммерфилда. В устах Юджина насмешка звучала значительно мягче, чем в его собственных, но это был тот же веселый, подтрунивающий тон. Он решил, что Юджин ему подходит. Во всяком случае испытать его нужно, и немедленно.
— Вот что я вам скажу, Витла, — сказал он наконец. — Я не знаю, справитесь вы с этим делом или нет, — весьма вероятно, что не справитесь, но у вас есть, по-видимому, кое-какие идеи или они могут возникнуть под моим руководством, и я, пожалуй, дам вам возможность показать себя. Заметьте, однако, что большой уверенности в успехе у меня нет. Личные симпатии обычно роковым образом подводят меня. Но как бы там ни было, вы здесь, вы мне нравитесь, никого другого у меня нет на примете, так что…
— Благодарю, — сказал Юджин.
— Не благодарите. Вам предстоит тяжелая работа, если я решусь вас взять. Это не детская забава. Однако не мешает вам, пожалуй, пойти со мной и взглянуть на нашу контору. — И он повел Юджина в огромный главный зал, где в это время находилась лишь часть служащих (перерыв на завтрак еще не кончился), но по всему видно было, какое это внушительное предприятие.
— Здесь работает семьдесят два человека — стенографистки, счетоводы, агенты по сбору объявлений, составители реклам и коммерческие консультанты, — заметил он, сопровождая свои слова небрежным жестом, и двинулся дальше по направлению к художественному отделу, расположенному в другом корпусе, окна которого выходили на север и восток. — А вот это интересующий вас отдел, сказал он, распахивая дверь в комнату, в которой стояло тридцать два рабочих стола и столько же мольбертов. Большинство художников ушло завтракать. Юджин был изумлен.
— Неужели вы столько народу держите? — спросил он, чрезвычайно заинтересованный.
— От двадцати до двадцати пяти человек постоянно, а иногда и больше, ответил Саммерфилд. — Часть работы мы отдаем на сторону. Все зависит от степени загруженности.
— И сколько вы, как правило, платите?
— Это, видите ли, смотря кому. Вам я думаю положить для начала семьдесят пять долларов в неделю, если мы договоримся. Если вы оправдаете мои надежды, я через три месяца повышу ваш оклад до ста долларов в неделю. А дальше видно будет. Другие столько не получают. Это вам подтвердит управляющий конторой.
Юджин понял, что Саммерфилд увиливает от прямого ответа, и слегка сощурил глаза. Все же здесь перед ним открывались большие возможности. Семьдесят пять долларов много лучше, чем пятьдесят, тем более что в дальнейшем эта сумма может увеличиться. Он будет сам себе хозяин, человек с весом. Он не мог не испытать горделивого трепета при виде комнаты, которую показал ему Саммерфилд, заметив, что здесь, если они договорятся, будет его кабинет. В ней стоял огромный письменный стол полированного дуба и несколько обитых кожей стульев. На стенах были развешаны эскизы, на полу лежал прекрасный ковер.