Генму

Драу Михаэль

— Вива Машина! — раздалось через мгновение отовсюду.

— Вива Машина! — рос частокол сильных рук, будто поднимался из тумана диковинный лес.

— Вива Машина!

— Вива Машина, — сказал Принц, опуская руку. — Я, Император Велиар Айзэн, говорю: да будет так.

Советники за его спиной, бледные как полотно, тоже восславили Машину, не какую-то конкретно (хотя Найт мог бы с уверенностью назвать, какую такую «машину»), но Машину в широком понимании этого слова. При этом они опустили лица, удручённо вздыхая.

Глава 44

22

октября 328 года Принц Империи Велиар Айзэн принял власть по причине безвременной кончины господина Канцлера и официально провозгласил себя Императором. Наследником должен был стать шестнадцатилетний сын Эрца Айзэна, но внезапно выяснилось, что он и все его братья, как и их мать, мертвы. Официальные источники сослались на инфекцию.

Никто не мог сказать с уверенностью, что же произошло на самом деле. Канцлер, несмотря на весьма зрелый возраст, отличался отменным здоровьем. И вдруг — сердечный приступ. По крайней мере, согласно заявлениям патологоанатомов.

Церемония кремации тела прошла по всем правилам и традициям, разве что слишком поспешно. И не успел остыть пепел господина Канцлера, как в стране последовали радикальные перемены.

Прежде всего поменяли флаг. Теперь в белом круге на чёрном поле была вписана буква V. Или римская цифра «пять» — по количеству великих империй прошлого, особенно почитавшихся в Эуро: Римская, Османская, Рейх и Единая Европа XXIII века, окончательно стёршая границы некогда раздробленного на отдельные суверенные страны Евросоюза и провозглашённая монархической державой. Поговаривали, что новая Империя теперь называется Велиарийской, но пока не было официальных заявлений.

Позже были обнародованы поправки к закону о Топливе.

Отныне все киборги, начиная с четырнадцати лет, обязаны были носить полный комплект стабилизаторов, даже если количество имплантатов было минимальным, и принимать Топливо в обязательном порядке. От этой повинности освобождались только правительственные солдаты: Альфа, Бета, часть силовой полиции и подразделение «Шершень». Наёмникам Мастеров оставили право на ношение небольшого количества вшивок лёгкой и средней группы, всё остальное они обязаны были удалить. Те киборги, что успели до 328 года обзавестись имплантатами тяжёлой группы, которые удалить невозможно, — например, эндоскелет или искусственные мышцы — обязаны были принимать двойную дозу Топлива. Разумеется, любое неповиновение закону влекло за собой арест или даже казнь.

Благодаря этой политике в столицу потянулось огромное количество киборгов. Государственная армия росла как на дрожжах и довольно скоро стала сильнее армии любого Мастера.

Силовая полиция была упразднена и расформирована между армиями Альфа, Бета и подразделением «Шершень». На смену ей пришли человекоподобные роботы — изящные создания с бесстрастными белыми лицами из пластика. Иногда лиц и вовсе не было — просто овал хромированного металла.

Невероятные технологии авторства некоего Кукольника, главного роботроника Империи, одновременно пугали и восхищали Найта. Они действовали безупречно и гораздо техничнее, чем киборги и уж тем более обыкновенные солдаты-люди. Они не имели сомнений

и слабостей. Они были прекрасны. И вместе с тем сложно представить что-либо более страшное, чем белые изящные полицаи. «Игрушки» Кукольника.

Происходящее в столице, перекинувшись и на всю остальную Империю, не было столь радужным. Гайки закручивались всё сильнее.

Найт вполне закономерно беспокоился об участи родных и близких. Тем более что многие Мастера начали бунтовать. Да и господин Миккейн, по словам Майкро Старра, отличался вольнодумством. Он имел все шансы впасть в немилость новому правительству.

Теперь Найт переписывался с любимым учителем гораздо чаще, чем раньше, а то и подолгу общался с ним по видеосвязи. И с каждым разом всё тревожнее всматривался в лицо историка, на котором мелькали сумрачные тени наверняка непозволительных мыслей.

Найту удалось разузнать кое-что о своей семье. Старший брат, по словам господина Миккейна, правит вполне сносно. Отец, Мигель Ирон, прикупил маленький домик на окраине, отошёл от дел окончательно, даже отказался от всех своих женщин, вернув их в Оазисы, завёл сад. На расспросы о себе самом историк отвечал очень скудно, почти нехотя. Как Найт ни старался, ему не удалось вывести его на откровенную беседу.

* * *

Все выходные, не так часто выдававшиеся, Найт проводил у Генриха и Штэфа, на многие часы оккупируя ноут.

Он никак не решался созвониться с родными, лишь следил за их домами и жизнями с высоты навигационных спутников, разглядывая такие близкие и такие далёкие улицы и парки милой провинциальной Броксы, знакомые ещё с академической юности места.

Иногда на прозрачных, бесцветных глазах-визорах дрожала тонкая плёнка влаги. Но ни одна слезинка не падала с белых ресниц.

Найт решил, что лучше не приставать к братьям и отцу, а просто незримо присутствовать в их жизни, наблюдать глазами спутников. Приближаться на двенадцать метров, регламентированных для частного гражданского лица.

А однажды он не выдержал и, пользуясь своими новыми связями среди координаторов (а именно — связями с вернувшимся в столицу Дитрихом Джексоном, некогда работавшим на Мастера Шакса), сумел по данным биочипа определить через спутник координаты Дэла.

Сцепив руки в замок и положив на них подбородок, молодой «Шершень» жадно следил за всеми передвижениями Дэла, чувствовал, как судорогой сводит сердце от непонятной тоски. Но как только за спиной начинали маячить братцы, Найт поспешно закрывал окно с виртуальной картой. А потом приходилось начинать всё сначала.

Однажды Найт настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как рядом возник один из близнецов и по-хозяйски взгромоздился к нему на колени, точно на стул.

— Уже устал смотреть, как ты мучаешься! — сказал Генрих (а это был именно он) и деловито застучал по клавишам.

По давней привычке он вышел из душа в чём мать родила, и уши Найта пылали от смущения и растерянности.

— Эммм… Генрих, я… — Найт неловко пытался выключить ноут или хотя бы закрыть окно, но Генрих не давал, со смехом отталкивая его плечами.