Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде
Шрифт:
Примерно такой же или похожий принцип использовали и в КПК наследники А.А. Сольца — не столь, разумеется, скромные — М.Ф. Шкирятов и Н.М. Шверник с мощным аппаратом верных истолкователей и железных исполнителей чьей-то воли, которая по недоразумению именовалась волей партии.
(Вспоминается старый простенький анекдот. Известного геолога схарчили, потому что на вопрос, кто он, тот ответил: я — начальник партии. Ему было сказано, что у нас в стране только одна партия, и ее начальник — тот, кто сидит в Кремле, а не бродит по тайге с рюкзаком за плечами. А ведь и надо-то было добавить одно слово: партии геологической. Впрочем, это его, бедолагу, вряд ли бы спасло…).
К счастью, ни Михаил Федорович, ни Николай Михайлович, ни тем паче известный своеюскромностью Арон уже не могли повлиять
Владимир Ильич Ленин, которого наша перестроечная наука и публицистика смешалане буду говорить с чем, едва ли не до конца своей жизни сомневался в провокаторстве Малиновского, направленного им же “для укрепления большевистской линии” в дореволюционной “Правде”. Даже после приговора “партийного суда” — существовало такое “заведение” в РСДРП(б) -Ленин, по-моему, так и не поверил в предательство попа Гапона. Он требовал жестокой кары для Каменева и Зиновьева, выдавших планы Октябрьского восстания. Но не без его же согласия, уже после Октября, Зиновьев возглавил Петроградскую организацию РКП(б), а Каменев — сначала ВЦИК, а затем Московский Совет рабоче-крестьянских и солдатских депутатов.
А вот уже в наши дни председателя ЦКРК (Центральной контрольно — ревизионной комиссии КПРФ) В.Г. Юрчика после выступления с острокритическим докладом на партсъезде тотчас же отставили, посоветовав сосредоточиться на работе с массамив отдельно взятом Красноярском крае. Не парадокс ли: тот, кто должен по Уставу партиисдерживать амбиции не знающих удержу вождей, зависит и до сих пор не от воли партийных масс, а от этих же амбициозных лидеров…
Политика — сложная вещь, тем более, что этой науке (или искусству?) у нас в России никогда не учили.
Интересные размышления оставил на сей счет Питирим Сорокин, убежденный антикоммунист и даже учитель будущего президента США Джона Кеннеди. Труды Сорокина у нас мало кто читал, но все, даже несмышленыши, знают, что по “вероломному” приказу Ленина он был в сентябре 1922-го на знаменитом эмигрантском пароходе выслан из Советской страны.
И уж совсем нет никому дела до того, что ставший у нас знаковой фигурой Питирим Сорокин несколько раз арестовывался еще при царском режиме (начиная с 1906 года). Характерно название его изданной в 1914-м монографии: “Преступление и кара, подвиг и награда”. Активно участвовал в политической борьбе как эсер и крестьянский депутат (да, и тогда люди от сохи почему-то любили отдавать свои голоса асфальтовым землеробам). Был яростным идейным противником большевиков, как и мой однофамилец профессор Иван Ильин, идеолог “белого движения”. 2 января 1918 года — арестован и почти два месяца “провел” (какое красивое слово изобрели наши славные ученые-энциклопедисты!) в Петропавловской крепости. Но уже в марте переехал в Москву, сотрудничал в газетах, союзах и партиях, нескрываемой целью которых было свержение большевиков. Причем — любыми путями и средствами. Потом с горечью признал (его письмо было перепечатано и“Правдой”): “Истекший год революции научил меня одной истине: политики могут ошибаться, политика может быть общественно полезна, но может быть и общественно вредна, работа же в области науки и народного просвещения всегда полезна, всегда нужна народу…”.
Будущий изгнанник жил затем в Петрограде, а позже, после морского путешествия, в Берлине и Праге. Занимался преподаванием, издательской деятельностью.
Но
Может быть, это и заблуждение известного социолога, но, думается, это — великое заблуждение. Над ним стоит (простите за повтор) задуматься.
(Цитата приведена мною по книге “Политические деятели России. 1917” под редакцией очень близкого мне историка академика Павла Васильевича Волобуева, ныне покойного, и других моих добрых соратников по книге “Урок дает история” — докторов наук В.П. Данилова, В.В. Журавлева, А.П. Ненарокова…).
Я часто удивляюсь: почему не только политики еще сталинской выделки, но и те, кто Иосифа Виссарионовича, как говорится, в оригинале не читал, а только в разного рода изложениях и толкованиях, панически боятся раскрыть томик прежде гонимого социолога, мыслителя, полистать якобы “вражескую” газету или журнал? Ленин, к примеру, всегда начинал рабочий день с чтения не только “Правды”, но и не очень-то приятных для вождя большевистской партии изданий (тогда, к счастью, не было телекатастрофических новостей, способных вышибить мозги даже у самого гениального человека).
… Что стоит за суждениями наших оппонентов? Иное понимание исторических событий, которого незачем бояться. Нам недостает смелости отказаться от стереотипов линейного мышления, от трясучей боязни всего, что, по представлениям партноменклатурщиков среднего звена, отклоняется от линии партии, ими усердно испрямляемой, даже когда это прямой путь в тупик.
Хочу, кстати, популярно — по В.С. Высоцкому: для невежд — пояснить, что, если мне не нравится бесчеловечность нынешней “реформы”, это еще не значит, что я закоренелый ретроград и только и мечтаю о “возвращении старых времен”, о “восшествии на престол” Брежнева, Черненко и даже Горбачева. А значит, и того режима, который в памяти людской связывается с их именами. Ведь что именно связывается?
Я уже приводил ленинскую мысль о “недостатке культурности у того слоя, который управляет…”За десятилетия слой этот не только не восполнил недостаток культурности — он сделал его, этот недостаток, краеугольным камнем своей выживаемости и торжествующей поступи к вершинам власти. Вечный порок возвели в достоинство. Сделали его даже принципом партийности творчества, искусства.
Приведу рассуждение Гелия Коржева, народного художника СССР, из его выступления на VII всесоюзном съезде своих коллег по искусству:
“…над реализмом всегда нависал призрак неправды. Некрасивая дама требовала придать своим чертам сходство с богиней красоты, жалкий властитель заказывал изображение триумфа своей мудрости, а сластолюбивый кардинал требовал для себя высокого духовного экстаза в соседстве с самим богом. И бедные художники брались за кисти и, как могли, мастерством прикрывали ложь.
Уж если чему и досталось в период застоя, то это реализму. Долгое время, неся бремя единственного и государственного направления, он дряхлел(см. П. Сорокина. — А.И.) под грузом несвойственных ему поручений. Что-то нужно было воспеть, что-то отразить, что-то отметить. И всегда что-то мы не успевали отразить, не так и не тем голосом воспевали, что-то очень существенное ускользало из-под кисти.